Книга Беру свои слова обратно - Виктор Суворов

Своих командармов не пригласили, а этот чужой, со стороны, пусть сидит...

— 6 -

Если верить коммунистической пропаганде, то Ворошилов был дурачком, а Жуков — гением. При таком раскладе все вроде бы согласуется: в критической обстановке Сталин на место дурачка поставил гения. Но тут выпирает новая нестыковка. В сентябре Ворошилов вернулся в Москву и тут же по приказу Сталина начал подготовку к проведению конференции трех держав: США, Великобритании и Советского Союза. Конференция открылась в Москве 29 сентября 1941 года. Советскую делегацию возглавлял Сталин. Заместителем был Ворошилов. Кроме того, в состав делегации вошли Голиков, Малышев, Вышинский, Микоян, Шахурин.

Не настаиваю, но смена командования Ленинградского фронта в сентябре 1941 года могла иметь иное объяснение: Сталину надо было вызвать Ворошилова в Москву для подготовки мероприятия исключительной важности. А уж кого было поставить на его место, значения не имело. Кстати, «дурачка» Ворошилова Сталин привлекал и потом к участию в переговорах высочайшего уровня. Ворошилов, например, ездил со Сталиным в Тегеран на встречу с Рузвельтом и Черчиллем. А гениальному Жукову Сталин такие дела не доверял.

И еще момент. В 1943 году координацию действий двух фронтов при прорыве блокады Ленинграда осуществляли два полководца: Ворошилов и Жуков. Так и было объявлено в официальном сообщении Совинформбюро от 18 января 1943 года. Если бы Сталин еще в 1941 году убедился в непригодности Ворошилова, то в 1943 году ответственным за прорыв блокады Ленинграда не поставил бы.

Впоследствии имя Ворошилова стерлось в героической летописи прорыва блокады Ленинграда, а имя Жукова осталось.

Чуть ниже мы увидим, как Жуков с задачей прорыва блокады справился.

Но вернемся в 1941 год. Представим себе, что все происходит так, как описывали Жуков и подпевающие товарищи. Итак, Ворошилов сдал фронт Жукову, а сам немедленно тем же самолетом улетел в Москву. И вот Жуков ходит по коридорам штаба. Представляю, как это могло быть. Тут-тук в Оперативный отдел: отворитесь, отопритесь! А ему — кукиш. Посторонним вход воспрещен! Любого — всякого в оперативный отдел не пустят.

— Так я же новый командующий фронтом!!!

— Неужели?

— Точно говорю!

— А где приказ?

— Скоро подпишут.

— Когда подпишут, тогда приходи.

— А у меня записка от товарища Сталина.

— Сверни ее трубочкой и засунь куда-нибудь. Откуда нам знать, что записка настоящая?

Приходит Жуков в Разведывательный отдел: покажите карту обстановки! Ему карту никто не покажет. В 1937 году к бдительности приучили. Но это во-вторых.

А во-первых — его в Разведывательный отдел просто не пустят. И ни в какой другой отдел — тоже.

Решил товарищ Жуков Сталину пожаловаться. А как? На узел связи уж точно хода нет. Очень дело серьезное. Тем более что линия Москва — Ленинград — это самая главная линия связи. А ребята в правительственной связи имеют свои линии подчинения. Им никто, кроме товарища Сталина и прямых начальников, не страшен. Те пошлют пришельца матерным слогом. И ничего ты им не сделаешь. К этому надо добавить, что телефонной и телеграфной связи в тот момент между Москвой и Ленинградом не было. Город блокирован, кабель правительственной связи пролегал по территории, занятой противником. Об этом говорит и сам Жуков в письме П.Н. Демичеву от 27 июля 1971 года (Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы. С. 567).

И возникает вопрос: а зачем вообще нужна была записка Сталина? Неужели Сталин не понимал, что Жуков без приказа Верховного Главнокомандующего фронт принять не может? Запиской никак не обойдешься. Даже если это записка самого Сталина. Дело тут вот в чем. Фронт — это грандиозный военный организм. В его составе несколько армий, авиация фронта, а также множество отдельных корпусов, дивизий, бригад, полков, тыловых частей и учреждений. Командирам всех рангов надо точно знать, до какого момента действует власть старого командующего, с какого момента — власть нового. Ответственность совершенно четко распределяется, в том числе и по времени: это твои свершения, победы, просчеты, ошибки, поражения и преступления, а это — мои. Для этого отдается приказ: с 23.45 фронтом командую Я!

Без такого приказа сотни и тысячи нижестоящих командиров просто не знают, чьи распоряжения в данный момент надо выполнять. Это явление именуется страшным термином «потеря управления», виновные караются расстрелом.

Итак, чтобы кони привередливые не понесли вскачь, чтобы не выпустить вожжи ни на минуту, чтобы не допустить потери управления, нужно отдать приказ по фронту. Но такой приказ можно отдать только на основании приказа Верховного Главнокомандующего. А его, как рассказывает Жуков, не было. Была только записка Ворошилову. Имея в руках записку, Ворошилов фронт сдать не мог. В любой момент могло случиться все, что угодно. Тем более что, по рассказам Жуковых-Карповых, город был на грани падения. Если у Ворошилова в руках приказ Верховного Главнокомандующего, то он может оправдаться перед любым трибуналом. А записка ему не поможет.

Забудем фронты и армии. Вот вам забытый гарнизон и в нем четырежды проклятый мотострелковый полк. Лейтенант Иванов сдает караул лейтенанту Петрову. Друзья закадычные. Вместе пьют по праздничным дням. Вместе в свободное от службы время с подругами веселятся. Но чтобы одному сдать караул, а другому принять, должен быть приказ по полку. И назначен пароль. И подписи должны быть под ведомостью. До того как оба расписались — твоя ответственность, а после — моя. И записочкой, пусть от самого командира полка, мол, ты, Вася, сдай караул другу Коле, тут никак не обойдешься.

А в Ленинграде — не караул в мотострелковом полку. Предстояла передача ответственности за фронт в составе четырех армий, Балтийский флот и огромный город. Город этот — один из красивейших в мире. Город этот — морские ворота Советского Союза. Город этот — сокровищница. Город этот — индустриальный центр мирового масштаба. Тут строили все — от подводных лодок и самолетов до приборов управления артиллерийским огнем, от самых мощных в мире танков до крупнейших в Советском Союзе артиллерийских орудий, от сложнейшего навигационного оборудования до простейших минометов. Отчего же Сталин не подписал приказ: Ворошилову ответственность за все это сдать, Жукову принять?

При живом Жукове ответа на этот вопрос никто не придумал. Но вопрос оставался. Потому мертвый Жуков во втором издании объяснил: Сталин опасался «за успех нашего перелета».

Ловко придумано. На первый взгляд. А на второй взгляд — очень даже неловко. В решениях Сталина всегда присутствовала логика. А тут она полностью отсутствует.

Жуков без приказа о назначении командующим Ленинградским фронтом никакой самостоятельной ценности не представлял. Никто перед ним сейфы не растворил бы. Потому Сталин должен был не записку ему вручать, а подписать приказ. Только в этом случае Жуков без проблем и проволочек мог бы взять бразды правления в свои мозолистые руки. Иначе он водитель, которому дали новую машину, но не дали ключи.