Книга Старая сказка - Кейт Форсайт

На следующее утро была назначена охота — охотники короля выследили в лесу бурого медведя. В это время года охота на медведя считалась изысканным удовольствием, поскольку охотиться на других зверей запрещалось. Предвкушая захватывающую погоню по лесу, я надела самое ослепительное алое платье для верховой езды и шапочку из меха бобра. Содержать собственного гунтера было мне не по карману, но — благодаря Атенаис — я сумела нанять ради такого случая высокого стройного мерина с буйным нравом, судя по тому, как он косил на меня глазом.

— Вы уверены, что справитесь с ним? — с сомнением поинтересовался грум, подсаживая меня в седло.

Забросив колено на луку седла, я расправила складки юбки.

— Я очень надеюсь, что он попробует выказать строптивость, — ответила я и легонько стегнула коня по боку хлыстом.

Жеребец фыркнул и встал на дыбы. Мы с грумом улыбнулись одновременно.

Въезжая легкой рысью во двор, уже битком набитый людьми, лошадьми и собаками, я вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. Оглядевшись, я заметила квадратного молодого человека в парике военного покроя, длинные кудри которого перехватывала зеленая лента в тон его камзолу. Он сидел на прекрасной чалой кобыле с точеной головой и безупречной статью. За такую лошадь я бы отдала что угодно.

Взгляды наши встретились, и он улыбнулся. Я почувствовала, как загорелись мои щеки. Я была не единственной женщиной, принимавшей участие в охоте, но остальные или сидели верхом на старых клячах, или же устроились в открытых колясках, готовясь со всей возможной быстротой трястись вслед за охотниками по проселочным дорогам.

Наконец показался король, как всегда, блистательный и великолепный в шляпе с пером, тщательно завитом парике и шитом золотом длиннополом камзоле с малиновыми лентами.

Проревели рога. Король возглавил процессию, и вокруг него сгрудились фавориты. Я подождала, пока они отъедут подальше, и только потом тронула с места своего нетерпеливого жеребца. Мужчина в зеленом тоже выжидал. Его чалая кобыла держалась рядом, когда мы выехали со двора. Лошади фыркали и грызли удила, им не терпелось перейти в галоп.

Как только мы выехали на дорогу, я отпустила поводья, и мой жеребец рванулся вперед. Он оказался быстр и силен, и мускулы тугими волнами перекатывались под гладкой, как шелк, серой шкурой. Я готова была запеть от радости, когда мы помчались по обсаженной деревьями аллее. Встречный ветер обжигал мне щеки. Я услышала за спиной грохот копыт и полуобернулась, чтобы взглянуть, кто это. Меня по пятам преследовал мужчина в зеленом. Я засмеялась и наклонилась вперед, подбирая поводья. Жеребец моментально перешел в галоп, и из-под копыт полетели клочья земли с травой. По обеим сторонам замелькали тополя, нежно-зеленая листва которых искрилась под лучами солнца. Я закрыла глаза, раскинула руки в стороны и засмеялась от ощущения полета. Тело мое привычно покачивалось в такт мощным скачкам лошади. Даже зажмурившись, я ощущала перед глазами мельтешение света и тени.

— Вы всегда ездите с закрытыми глазами? — поинтересовался у меня мужчина в зеленом, когда наши лошади остановились на опушке леса.

Старший егерь осматривал медвежий помет под деревом, и собаки скулили и рвались с поводков.

— Нет, не всегда, — ответила я. — Особенно когда скачу по пересеченной местности.

— И часто вы ездите верхом?

— Не так часто, как бы мне того хотелось, — вздохнула я.

В представлении герцогини физические упражнения исчерпывались медленной прогулкой по розовому саду. Поступив к ней на службу, я ни разу не ездила верхом.

— Сегодня у вас будет прекрасная возможность отвести душу, — заметил он.

— Пока живу — надеюсь, — улыбнулась я, поворачивая коня, чтобы присоединиться к кавалькаде.

Заревели рога, и собаки ответили им дружным лаем. Мы вновь сорвались с места, промчались по обширной долине, усеянной упавшими деревьями, через которые приходилось перепрыгивать, а потом галопом вылетели на самый ее край. Впереди звучал разъяренный рык загнанного в угол медведя. Я натянула поводья, медленным шагом направляя коня на опушку.

Свора надрывающихся от лая собак прижала к густым зарослям бука косматого бурого мишку. За ними полукругом выстроились охотники с копьями. Медведь показался мне совсем небольшим. Он был всего лишь на голову выше меня и выглядел каким-то испуганным, что ли. Какой-то пес прыгнул вперед и вцепился клыками ему в бок, и бедная зверюга жалобно взревела от боли.

Я отвернулась и увидела короля, восседавшего совсем рядом на своем черном жеребце. Он улыбался. Шпоры сверкали на каблуках его высоких сапог, а шелковистые бока его коня были изодраны в клочья и кровоточили. Медведь вновь заревел от боли, когда один из охотников пронзил его тяжелым копьем, уперев тыльный конец в землю. Еще одно копье вонзилось зверю в мягкое брюхо, и тот покачнулся. В агонии он взмахнул лапой, распоров бок собаке и отшвырнув ее в сторону. И тут третье копье пронзило ему горло. Медведь тяжело повалился навзничь, и кровь его ручьем хлынула на траву. Еще один охотник выбежал вперед и воткнул копье ему в плечо, пригвоздив бедное животное к земле.

Король поднял руку. К нему тут же подбежал слуга с деревянной колодой для посадки на лошадь. Король величественно слез с седла, тщательно расправил манжеты своего длиннополого камзола и не глядя протянул руку. В ладонь ему почтительно вложили кривой разделочный нож. Он неспешно подошел к стонущему от боли зверю, упал на одно колено и ритуальным движением несколько раз полоснул его по шее, пока голова медведя не отделилась от туловища. Король выпрямился, высоко подняв отрезанную голову и отставив руку в сторону, дабы не перепачкать капающей кровью свои атласные панталоны. Придворные дружным хором приветствовали его ловкость, мужество и отвагу. Король милостиво улыбнулся и наклонил голову, уронив медвежью голову в мешок.

— Хотите глоток арманьяка?

Я обернулась и увидела, что мужчина в зеленом протягивает мне серебряную фляжку. Мысли мои были заняты совсем другим, поэтому улыбнулась я машинально, но фляжку взяла, поднесла к губам и сделала большой глоток, запрокинув голову. Арманьяк обжег пищевод и огненным клубком свернулся в животе, но уже очень скоро тепло побежало по жилам, согревая меня.

— Благодарю вас, — я вернула ему фляжку.

Он поморщился, заметив, насколько полегчал сосуд, но потом одним глотком допил остатки.

— Я люблю преследование, но к собственно убийству у меня душа не лежит, — признался он. — И, говоря по правде, к чему было убивать медведя? Мясо у него не очень-то вкусное.

— Не представляю, чтобы король вырядился в медвежью шкуру на каком-нибудь приеме, — заметила я, метнув иронический взгляд на короля в шляпе с плюмажем и перьями и обтягивающими атласными панталонами.

Мужчина рассмеялся.

— Может, он хочет застелить ею ложе, — предположил он.

— Думаю, что ни одна из его любовниц на это не согласится. Медвежья шкура жутко воняет.