Книга Сокровища Рейха - Томас Гиффорд

– Какую еще сделку? Это не я, а ты сидишь здесь, дрожа от страха. Ты, видать, совсем рехнулся. Слушай внимательно. Ты расскажешь нам, что происходит там, в Мюнхене, и, может быть, я тебя не убью… Ну как, устраивает тебя такая сделка?

Питерсон ушел на кухню. Мы ждали. Спустя какое-то время он вернулся:

– Они ищут нас?

– Не знаю.

– Они послали людей на поиски?

– Не знаю.

Питерсон взял руку Зигфрида в свою, повернул ее ладонью кверху. Его другая рука скользнула по ладони Зигфрида, и тот отпрянул, со свистом втянув в себя воздух. Кухонный резак оставил глубокий порез на ладони, который тут же побагровел от крови. Я поднялся, держась за подлокотник дивана.

Лиз наблюдала за происходящим полными ужаса глазами. Кровь потекла по руке Зигфрида.

– Они послали людей разыскивать нас? Они шли по твоему следу, Зигфрид? – терпеливо допрашивал Питерсон.

Я испытывал такую боль, что мне было не до сломанного ребра Лиз, не до раны Зигфрида. В конце концов, так и должно было случиться.

– Ну так как же? – продолжал Питерсон. – Кто займет место Бренделя?

– Котман, я думаю, – прохрипел Зигфрид. Кровь из пореза уже капала на пол. Подойдя к ним, я даже ощутил ее запах.

– А как твоя бравая команда?..

– Котман и его люди хотят нас вытеснить.

– Надо признаться, вполне разумное решение.

– Вы не понимаете…

– И ты хотел притащить фрау Брендель назад как трофей, чтобы доказать, какие вы серьезные ребята. – Он покачал головой. – Боже, какая скука! – И снова отправился на кухню.

Я последовал за ним. Он начал готовить кофе.

– Все это так отвратительно, – сказал он. – Невозможно остаться чистым, когда всюду такая грязь. – Он поставил чашки на кухонный стол – Люди – такие хрупкие существа.

– За исключением вас, – заметил я.

– О да… я – хищник.

Питерсон связал Зигфриду руки за спиной и завалил его на диван. Выпив кофе, все мы улеглись спать. Было начало восьмого.

Разбудил меня какой-то звук. Питерсон не спал. Лежа с открытыми глазами, он следил за Зигфридом, который встал и пытался открыть наружную дверь. Руки его были связаны за спиной, на серебристом костюме запеклась кровь.

Питерсон приложил палец к губам. Зигфрид кое-как все же открыл дверь и нетвердой походкой вышел. Мы встали и подошли к двери. Он удалялся, увязая в глубоком снегу, неуклюже продираясь по корке наста, с трудом удерживая равновесие. Сквозь серые тучи кое-где пробивались лучи солнца, и серебристый костюм Зигфрида отражал этот скудный свет, сочившийся сквозь них. В этом костюме он сиял, точно новенький оловянный солдатик или астронавт, бредущий по поверхности иной планеты. Он приближался к кромке леса, под покров деревьев. Несколько раз он падал, как раненый зверь, раскачивался, стоя на коленях, потом снова с усилием поднимался. Мы следили за ним, пока он не добрался до опушки, где его поглотили тени и гонимый ветром снег, нависавший над землей ватной куделью.

– Пусть идет. Как ушел, так и назад приплетется. Все равно руки ему, ублюдку несчастному, не распутать. – Питерсон зевнул, потянулся. – Я чертовски устал, чтобы бежать за ним вдогонку. – Он вошел в дом, посмотрел на Лиз.

– Ей немало досталось, – заметил я.

– Ничего, она живет этим, – произнес он ядовито. – Ей это нравится. Бейте ее, ломайте ей ребра, проявляя самый изощренный садизм. Это отвлекает ее. Режьте ее на куски, и она будет стонать от восторга.

– Может, вы все-таки заткнетесь наконец?

– Вы с ней переспали?

– Какое это имеет значение?

– Теперь уже, пожалуй, трудно сказать. – Он отошел к противоположной стене, оглядывая громадный, встроенный в стену книжный шкаф, провел пальцем по полке, собирая пыль. Потом достал толстый, потрепанный том, сдул пыль с корешка. – Фрейд. Фрейд бы просто влюбился в вас с Лиз. То-то был бы праздник старичку!

– Глупости, – сказал я.

– Боже, вы просто чудовище.

Мы разбудили Лиз.

– О, взгляните, кто проснулся. Как дела, чокнутая?

– Джон, заставь его замолчать. – Она выпрямилась, превозмогая боль.

– Какая у нас теперь игра? – спросил он. – Будем играть – Джон против Олафа? Вы надоели мне, фрау. Вы – нудная неврастеничка, которая, возможно, доводится сестрой моему другу Куперу, а возможно, и нет. В любом случае мне начхать на это. – Он подошел и бросил книгу ей на колени. – Мне просто хочется от вас избавиться. – Он ткнул пальцем в книгу. – Прочтите. Хоть время убьете. – И поднялся наверх.

– Мерзкое чудовище, – сказала Лиз и заплакала. – Мой муж убит. Зигфрида он изрезал ножом. Мне больно, Джон, у меня болит бок и что-то внутри.

Днем снова пошел снег, поднялся ветер, налетая с горных вершин. Лиз сидела на кухне у камина, курила и безучастно смотрела на огонь.

– Пожалуй, надо пойти поискать его, – сказал Питерсон. – Если он останется там до темноты, то вряд ли сумеет вернуться назад.

Мы натянули свитеры Бренделя, поверх надели свои пальто, замотали шарфы, прикрыв нос и рот, и вышли. Снег слепил глаза, мороз обжигал лицо. Я слышал, как Питерсон ругался. Мы упрямо вспарывали наст в направлении опушки, где видели Зигфрида, пока он не исчез среди деревьев. Быстро сгущались сумерки, и мы ускорили шаг, а потому, когда наконец добрались до леса, пыхтели как паровозы и обливались потом. Снегоход мы нашли без труда, но Зигфрида рядом с ним не оказалось. Снегоход почти полностью занесло снегом, на поверхности торчал только руль. Если Зигфрид и был здесь, то его следы давно уже замело.

Следующая наша находка поразила нас.

Ярдах в двадцати в глубине леса стояли в ряд еще три снегохода, только слегка припорошенные снежной крупой. Солнце уже скрылось за горами, наступила почти полная темнота, но мы заметили в лесу каких-то людей.

Питерсон рванул шарф, освобождая рот.

– Я думаю, мы проиграли нашу игру, – сказал он. – Я их не слышал. – Он напряженно смотрел на снегоходы, будто ожидая, что они объяснят ему, как такое могло случиться, потом пнул ближайшую машину и, расстроенный, повернулся к ней спиной.

Двигаясь между черными деревьями, мы обнаружили Зигфрида. Питерсон буквально натолкнулся на него. Руки у Зигфрида по-прежнему были связаны. Он замерз, стоя на коленях. Питерсон легонько толкнул труп, похожий на чучело большого зверя, и тот опрокинулся, окоченелый, – обледенелая глыба, некогда бывшая человеком. Питерсон зажег спичку и, прикрыв ладонью пламя, поднес ее к голове Зигфрида. На затылке зияла страшная рана.

– Казнили, – заметил Питерсон.

В замке нас ждали. Снегозащитные комбинезоны были брошены поперек длинного стола, а на полу стоял огромный, цвета хаки, брезентовый рюкзак. Их было трое. Все крепкие, светловолосые, с квадратными челюстями. Они негромко переговаривались. Лиз сидела в своем большом кресле бледная, отрешенная и выглядела совсем больной. Когда мы вошли, один из мужчин, голубоглазый, с короткой стрижкой, поднялся и стоял, пока мы снимали пальто.