Книга Смерть или слава - Владимир Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вслед за капитаном вошли старшие офицеры – бывшие звездолетчики, космодромная братия… Пятеро.
«И этим тугодумам корабль дал высший доступ, – подумал Самохвалов с тоской. – Бог мой, где же справедливость?»
– Ну что, господа заговорщики? – вместо приветствия спросил капитан, цепко обводя взглядом зал. – Допрыгались?
Гордяев встал и собрался было что-то сказать, но Савельев остановил его повелительным жестом. И шеф директората промолчал. Уселся на место и опустил взгляд.
– Значит, так. Никаких обещания я с вас брать не буду, потому что грош цена вашим обещаниям. Мне сейчас нужно только одно: не мешайте. Это в ваших интересах, если чужие прорвутся на борт в ближайшие двое суток, мы не сумеем их остановить. Хотите опять к чужим в зеленые лапки?
Капитан с интересом воззрился на директоров – и ни один не нашел в себе решимости встретиться с ним взглядом.
– Двое суток. Двое суток вахт не будет – и оживить системы раньше невозможно. Если мы протянем – будет такая же драка, как у Волги. Через двое суток я допущу к вахтам всех – в том числе и вас.
Но не надейтесь, что я снова куплюсь на ваши каверзы. Все господа. Я больше играться не намерен. И бардак, который вы в жилых секторах развели, я прикрою. Кто пикнет – придавлю к чертовой матери, как поганого клопа, вы меня знаете. И – на всякий случай – знайте: ваша охрана теперь работает на меня. Я пообещал почаще пускать их на вахту. Можете предложить им много денег, и выслушать куда они вас пошлют.
А теперь убирайтесь из зоны головных рубок. В жилые сектора. И если кто посмеет нос сунуть дальше офицерского – пеняйте на себя.
Все. Вон отсюда…
Он не успел договорить. Гордяев, дико сверкнув глазами, вытащил бласт и направил на капитана.
Но его голова тут же раскололась сразу от нескольких импульсов, хлынула кровища, и безвольное тело распласталось между первым рядом и парой противостоящих кресел.
Бласты были в руках капитана, в руках Суваева, Риггельда и отчаянной девушки по имени Юлия, в руках сразу трех охранников у дверей. В том числе и у марафонца. И все стволы глядели туда, где еще совсем недавно стоял шеф рудного директората планеты Волга Михаил Константинович Гордяев.
Молчание стало тягостным. Но никто не осмеливался его нарушить – все бросали осторожные взгляды на капитана.
– Вот так-то, – сказал капитан напоследок. – Не заставляйте меня никого убивать.
И Савельев первым, не оглядываясь, пошел прочь. От выхода зала к лифтам. И дальше – к капитанской рубке. Офицеры, конечно, последовали за ним.
А обезглавленному директорату ничего не осталось, как направиться в транспортный рукав. Такой понурой процессии Самохвалов давно не видел.
Он поколебался всего секунду.
И свернул к лифтам, прокручивая в голове будущий разговор.
«Здравствуйте, капитан. Моя фамилия Самохвалов, я был инженером-консультантом у этой когорты олухов, которую вы отослали в жилые. Признаться, быть консультантом мне порядком надоело. Тем более здесь, на таком корабле… И у меня есть кое-какие соображения по работе с системами. Не выслушаете?»
Выслушает – Самохвалов ничуть не сомневался. И ему действительно было что сказать.
Едва я вернулся в капитанскую рубку и блаженно откинулся в кресле, примчались Мишка Зислис и Веригин.
– Рома! Леший тебя дери, как тебе это удалось?
Я попытался устало улыбнуться, как и полагалось справившемуся с трудностями бравому капитану.
Боюсь только, что улыбка вышла скорее жалкой, чем усталой.
– Вы без потерь продержались?
– Почти, – ответил Зислис. – Хаецкого ранили, Купцевича и Макса Клочкова подстрелили… А у Фломастера половину положили, гады… Валеру Яковца, Семилета… Ну, доберемся мы до Шадрона и Плотного!
– Сначала нужно добраться вот до них, – вздохнул я, указывая на экран.
Вдали медленно перемещалось громадное созвездие. Армада чужих. Кажется, в созвездии все прибавлялось и прибавлялось звезд. Периодически армада прекращала свечение и погружалась во тьму, и тогда ненадолго начинало казаться, что «Волга» пребывает в безопасности.
Но я-то знал, что это не так.
– Когда на вахты?
Я пожал плечами. Интерфейсник я запрограммировал на немедленное информирование. Он и мертвого поднимет… да так, что никто ничего не услышит, не заподозрит. Кроме меня, разумеется.
– Кстати, – поинтересовался я. – Ты понимаешь пилотский код?
– Нет, – признался Зислис. – И Лелик не понимает. Но с нами были Хаецкие. Здорово это ты придумал с дохлыми коммуникаторами!
Я в смешанных чувствах покачал головой.
– Н-да… Только никому не говорите, насколько все это было авантюрой… Фломастер, вон, вообще не обратил внимания на вызовы.
– Ладно тебе, капитан! – Зислис ободряюще хлопнул меня по плечу. – В конце концов, победителей не судят.
– Да какие мы победители, – я поморщился. – Мошки под прессом. Вот, корабль оживет, тогда и поглядим кто победитель…
– Ну, добре! – Зислис многозначительно подмигнул и потянул Веригина за рукав. – Пошли Лелик! Нам предстоит ночлег на рабочих местах.
– Да, кстати, – сказал я им в спины. – Вы не знаете, откуда в ремзоне взялись велосипеды?
Зислис отрицательно покачал головой.
По-моему, этого никто теперь не узнает.
Я успел некоторое время подремать, похоже – часа два или три; очнулся когда Юлька принесла кофе и бутерброды.
– Эй, кэп… Ты когда ел в последний раз?
– Не помню, – признался я и с подозрением поглядел на нее. – Чего это ты? Не нашлось никого из сервисников, что ли? Тоже мне, старший пилот…
– Ага, дозовешься их, сервисников, как же! – Юлька опустила поднос на безжизненный пульт. – Они в жилых секторах все. Гордяевская охрана в рукавах костьми лежит, никого не пускает. Даже шадроновских амбалов завернула с миром. Не знаю, что ты им посулил, Рома… но если что-нибудь сорвется я нам не завидую.
– Если что-нибудь сорвется, ты и им не позавидуешь – пообещал я тоном провидца и с удовольствием втянул дразнящий аромат кофе. Проняло, кажется, до самого дна легких. – Кстати. Это из чьих запасов?
– Из моих. Хорошо, успели наделать килограмм десять, не понадеялись на сервисников…
– М-да. А Мустяца и Прокудин сейчас с ними. Расхлебывают, поди, кашку…
В дверь вежливо, и вместе с тем настойчиво постучали.
«Риггельд небось, – подумал я. – Вот неймется ему…»
Можно подумать, мы здесь трахаемся.
Но это оказался не Риггельд, а Костя Чистяков. Примчался он явно прямо из информаторской.
