Книга Бархатный ангел - Николь Фокс

может только булькать в этот момент. Я хочу отвести взгляд, но, кажется, не могу.

Остальные пятеро его мужчин теперь трупы. Они окружают его болезненным кольцом из сломанных костей и малиновой крови.

— Но семья по-прежнему что-то значит для меня, — говорит Исаак. — А ты мой брат. Поэтому вместо того, чтобы дать тебе затяжной и болезненный конец, которого ты заслуживаешь… — Он направляет пистолет Максиму в голову. — Я дам тебе чистую смерть.

Он стреляет. Я вздрагиваю от звука. Тело Максима дергается один раз, затем обмякает.

И только тогда я позволяю себе почувствовать облегчение.

Все кончено. Все кончено. Все кончено.

Я встаю, поворачиваюсь и бегу к Богдану, который все еще держит Джо. Она тянется ко мне, и это самое прекрасное, что я когда-либо видела, мой ребенок нуждается в матери. Моя девочка на руках.

— Все в порядке, дорогая, — говорю я ей, пока она плачет. — Мама сейчас здесь.

Я чувствую, как Исаак подходит к моему плечу.

— Исаак тоже здесь, — уверяю я ее. — Мы оба здесь. И мы никогда, никогда больше не покинем тебя.

ЭПИЛОГ: ИСАК

ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ

— Никки!

Щенок только радостно лает и продолжает бежать.

— Она быстро бегает для пухлого маленького засранца, — вздыхаю я.

Камила хлопает меня по руке. — Эй!

Я смеюсь. — Ну, посмотри на нее. Ты слишком много ее кормишь.

— У нее здоровый аппетит!

— Ты имеешь в виду, что ты и Джо балуешь ее.

Она бросает на меня виноватый взгляд. — Возможно немного.

— Много.

Камила вздыхает. — Для Джо было полезно отвлечься. Особенно после… — Она замолкает, как будто произнесение этих слов вслух будет для меня слишком болезненным.

Она наступает на яичную скорлупу из-за смерти мамы.

Я думаю, она беспокоится, что что-то может спровоцировать меня с опозданием. Я могу понять, почему она так думает. Для кого-то столь эмоционального, как Камила, выражение горя естественно.

Для меня это… совершенно наоборот.

Даже когда я чувствую это, это темная дыра глубоко внутри меня. Это не похоронено, просто… контролируется.

— Ты можешь назвать ее имя, знаешь, — говорю я. — Я не собираюсь плакать.

Она бросает на меня любопытный взгляд сбоку. — Я знаю, что тебе должно быть больно.

— Проклятая собака названа в ее честь, Камила, — указываю я. — Я в порядке.

Идея назвать собаку «Никки» в честь моей матери, конечно, была идеей Джо. Она приняла смерть тяжелее всех нас. Понятно так.

Собака была первым шагом на пути к примирению со всем, через что мы прошли вместе.

Второй шаг — рассказать ей, кто я на самом деле.

Третьим шагом было перемещение всех ее вещей из дома Бри сюда.

— Мама! — кричит она. — Папа! Ну давай же!

Она начала называть меня папой почти сразу после того, как мы усадили ее и поговорили с ней. Она молча смотрела между нами. И долгое время я думал, что она разочарована.

Потом она обняла нас обоих. И это было так.

Честно говоря, это было немного антиклиматическим. Я был готов к истерике.

Вместо этого я получил то, что она давала всем трудностям в своей молодой жизни: улыбку и принятие.

У нее есть сила, о которой я могу только догадываться.

Это не значит, что все это солнце и радуга. Она страдала так, как мы, возможно, долгое время не ценили. Как ее родители, я знаю, что мы с Камилой не получим бесплатный пропуск. Вопросы придут, когда Джо станет достаточно взрослой, чтобы думать о них.

Но пока мы получаем удовольствие от этого. Семья. Быть вместе.

— Ты никогда не говоришь о ней, — говорит Камила, просовывая руку мне под руку.

— Потому что нечего сказать.

— Ты не скучаешь по ней?

— Иногда.

Я не уверен, что в этом утверждении много правды, но я знаю, что это ответ, который Камила ожидает услышать. Дело не в том, что я не любил свою мать.

Я просто не знал ее. Не совсем.

Так что любовь, которую я испытывал к ней, была… отстраненной. Удаленной. Это было больше похоже на биологическую ответственность, чем на сознательный выбор.

Я холодный ублюдок, во многом из-за того холодного ублюдка, который меня воспитал. Но я достаточно развился, чтобы понять, что это не то, чего я хочу для своих детей.

Я могу разорвать порочный круг, который когда-то угрожал поглотить меня.

— Я скучаю по нашим разговорам, — признается Камила. — Она впустила меня, ты знаешь?

Я улыбаюсь. — Я рад, что у тебя были отношения с ней до того, как она уехала.

Пуля Светланы пробила маме позвоночник и парализовала ее. Мы срочно доставили ее в ближайшую больницу, но к тому времени, когда мы туда добрались, она впала в кому.

Она пролежала без сознания несколько дней, прежде чем окончательно скончалась.

Однажды в тот день я почувствовал это — острый укол потери и грызущее сожаление, которое заставило меня чувствовать вину за то, что я недостаточно сделал, чтобы понять женщину, которая меня создала.

Но в моменты перед смертью она выглядела такой чертовски умиротворенной, что я не мог отделаться от ощущения, будто она очень долго ждала своей очереди.

Возможно, она даже очень этого хотела.

Она избавилась от бремени своих секретов. Тогда пора было уходить. Все было в порядке.

Она оставила после себя небольшой беспорядок, если не сказать больше. Мы с Богданом до сих пор обрабатываем бомбы, которые она сбросила в тот день. Но по большому счету, ни черта это не изменило.

Не в Братве.

Не для моих мужчин.

И уж точно не между Богданом и мной.

Мы не признаем термин «сводные братья». Мы никогда такими не были и никогда не будем. Он есть и всегда будет моим братом.

Мы с Ками догоняем Джо, которая сидит у пруда, а Никки болтается у нее на коленях. Джо счастливо хихикает, и я вижу, как глаза Камилы становятся мягкими от нежности.

— Милая, — говорит она, — мы должны вернуться внутрь. Тетя Бри будет здесь через несколько минут, чтобы забрать тебя.

Это первые выходные, которые она проведет со своими тетей и дядей с тех пор, как переехала сюда. Она была в восторге от этого всю неделю.

— Хорошо! — Джо чирикает, вставая на ноги.

Щенок бежит к нам и начинает кусать меня за лодыжки, прежде чем повторить то же самое с Камилой.

— Эта собака должна успокоиться.

— Папа!

Ничего не могу сказать о собаке. Ни слова о дисциплине. Если Джо не прыгнет мне в глотку, это сделает Камила. Честно говоря, иногда это маленькое дерьмо привлекает больше