Книга Анархия. Неумолимое возвышение Ост-Индской компании - Уильям Далримпл

былом могуществе и славе дома Тимура".

Эти оскорбления в конце концов вынудили его отказаться от того немногого, что осталось ему от некогда богатого наследства, и вернуться в Дели, чтобы жить в убогих хижинах, наспех построенных к его возвращению.

Хуже того, они [компания] усугубили его страдания, отказавшись выплатить ему все 26 лакхов рупий* которые были оговорены в Аллахабадском договоре 1765 года.

Простой батальонный офицер по собственной воле арестовал и посадил в тюрьму одного из самых высокопоставленных лакеев Шах-Алама. Император должным образом попросил офицера отпустить его слугу, пообещав, что в будущем тот будет более осторожен, хотя тот не совершил никакого преступления, заслуживающего такого обращения. Можете ли вы в это поверить? Офицер тут же приказал вывести человека и в присутствии императорского посланника отхлестал его лошадью, сказав: "Вот как я наказываю всех, кто не оказывает мне должного уважения!

Через некоторое время после этого бригадир Смит, находившийся в императорском дворце, запретил музыкантам императора играть традиционные фанфары для трубы наубат, которые всегда звучат в камере над воротами во дворец, сказав, что это будит его слишком рано утром. Музыканты заиграли, несмотря на приказ бригадира, и Смит послал стражников сбросить их вместе с инструментами вниз из верхней палаты: к счастью, музыканты успели убежать, и вниз были сброшены только инструменты.

Неприветливый и ссорящийся характер этого офицера изгнал всякое спокойствие, которым несчастный император мог наслаждаться в Аллахабаде, пока ежедневные унижения не вынудили его, как было сказано, покинуть свой дворец в Аллахабаде и отправиться жить на берег Ямуны в Дели, променяв богатую и плодородную провинцию на город руин.

Эти необдуманные оскорбления со стороны младших офицеров лишь усугубляли горечь, которую Шах Алам уже испытывал по отношению к своему начальству. У него были веские причины чувствовать себя преданным. Во время его многочисленных попыток заставить компанию выполнить свои обещания, один разговор с Клайвом до сих пор не дает ему покоя.

В 1766 году Шах-Алам отправил посланника к своему соотечественнику Георгу III, чтобы тот обратился к нему за помощью, "учитывая искренность дружбы и благородство сердца моего брата в Англии". В своем письме Шах Алам предлагал признать главенство ганноверского короля в обмен на то, что войска Компании установят его в Дели. Но письма императора к королю были перехвачены Клайвом, вместе с назром (церемониальным подарком) из редких драгоценностей стоимостью 100 000 рупий,* и ни одно из них так и не было доставлено. Между тем, подарки Шах-Алама королю по возвращении в Лондон были переданы Клайвом как бы от себя, без какого-либо упоминания об императоре. Посланник Шаха Алама все же добрался до Британии и написал о своих путешествиях замечательную книгу "Чудеса Вилайета", в которой впервые для индийской аудитории раскрыл мрачность британской зимы и ссорящийся характер шотландцев, разгоряченных виски; но Компания позаботилась о том, чтобы ему так и не удалось добиться аудиенции у короля или приближенных к кому-либо из членов правительства.

В декабре 1769 года, когда Калькутта в очередной раз отказалась сопровождать императора в Дели, на этот раз якобы "из-за неподходящего времени", Шах Алам окончательно пришел к выводу, что полагаться на Компанию безнадежно: если ему и суждено добраться до Дели, ему придется делать это под защитой собственных войск - и ему придется искать новых союзников, которые доставят его туда, куда он хочет.

Драматические изменения в политике Индостана подтолкнули императора к действиям. В течение десятилетия после поражения маратхов при Панипате в 1761 году и гибели 35 000 - целого поколения воинов и лидеров маратхов - афганцы имели преимущество в Индостане примерно с 1761 по 1770 год. В 1762 году Ахмад Шах Дуррани изгнал из Красного форта заклятого врага Шах Алама, Имад уль-Мулька, и назначил губернатором Наджиба уд-Даулу, рохиллу афганского происхождения. Наджиб начал свою индийскую карьеру как скромный торговец лошадьми из племени юсуфзай, но неуклонно поднимался вверх благодаря своим навыкам бойца и политического стратега.

Наджиб был "непобедимым, но не бесспорным хозяином Дели в течение девяти лет", которому удалось "сохранить свое положение благодаря блестящему самообладанию и равновесию", находясь в "гадючьем гнезде" противоборствующих сил. Однако в октябре 1770 года Наджиб умер, и до Аллахабада дошли слухи, что его непокорный сын и преемник, Забита Хан, "осмелился войти в королевский сераль, чтобы иметь связь с некоторыми из дам, запертых в нем". Среди них была и родная сестра короля". Честь Великих Моголов была поставлена на карту, и королева-мать, Зинат Махал, написала своему сыну, чтобы он немедленно приехал и принял на себя ответственность.

Главный архитектор афганских вторжений в Северную Индию Ахмад Шах Дуррани вернулся в горы своей родины, чтобы умереть. Он страдал от последних стадий болезни, которая давно изнуряла его: его лицо было изъедено тем, что афганские источники называют "гангренозной язвой", возможно, проказой или какой-то формой опухоли. Вскоре после величайшей победы при Панипате болезнь Ахмад-шаха начала разъедать его нос, и на его место был прикреплен украшенный бриллиантами заменитель. К 1772 году из верхней части его гниющего носа в рот и пищу во время еды стали падать личинки. Отчаявшись найти лекарство, он лег в свою постель в холмах Тоба, куда отправился, спасаясь от летней жары Кандагара. Он был уже явно не в том положении, чтобы приехать и помочь своим сородичам рохиллам в Индии. Афганцы, обосновавшиеся в Индии, теперь были предоставлены сами себе.

В мае 1766 года маратхи предприняли свою первую, относительно скромную, экспедицию к северу от Чамбала после Панипата пятью годами ранее. К 1770 году они снова вернулись, на этот раз с "океанской армией" в 75 000 человек, которую они использовали для победы над джатским раджой Дига и для рейда вглубь территории рохиллов к востоку от Агры. Становилось все более очевидным, что будущее снова за маратхами и что дни афганского господства уже позади.

В противовес терпящей неудачу и отступающей монархии Дуррани, маратхи произвели на свет двух молодых лидеров-соперников, которые продемонстрировали решимость и военные способности, чтобы восстановить и расширить богатства маратхов на севере. Первым из них был молодой Махаджи Сциндя. Имея скромное происхождение, Сциндия был преследуем с поля боя при Панипате афганским кавалеристом, который настиг его, ранил боевым топором ниже колена, а затем оставил истекать кровью. Сциндя уполз в безопасное место, чтобы сражаться дальше, но до конца жизни он сильно хромал из-за раны. Не имея возможности заниматься спортом, Сциндя сильно растолстел. Однако он был блестящим политиком, способным, хитрым и очень умным.

Его великий соперник, Тукоджи Холкар, также едва спасся от