Книга Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь? - Энни Вилкс

испугал лекаря даже сильнее, чем эта отчаянная радость — и больше, чем он был готов себе признаться.

— Вы здесь, великий лекарь, — выдохнула леди, на ходу приседая в реверансе перед тут же оказавшимся у нее Дэмином. — Как хорошо. Кьяра послала меня.

На обеих скулах Даники алели ссадины. Странный мужской костюм черного цвета был сильно помят и местами изорван: один из рукавов держался лишь на остатках плечевого шва, а через правую голень до самого колена шел рваный разрез, под которым тоже виднеласль уже запекшаяся кровь.

Данику били, но внутренности ее были целы — Дэмин привычно отметил это краем сознания.

— Где Кьяра?

Кажется, и Арван вскочил у него за спиной.

Внутри все похолодело в ожидании ответа.

— Я не знаю, не уверена, — с трудом покачала головой Даника, собираясь. Она дрожала, но речь ее звучала стройно: — Мы были в доме утех, когда нас забрали. Было раннее утро. Я проснулась уже у них, Кьяру не видела, ее могли, как и меня, лишить чувств во сне. Это какие-то степняки, мы точно были в степи, в шатре. Меня они не узнали, а о Кьяре говорили как о дочке герцога. Самого Сфатиона называли полоумным. Знакомых лиц я не видела. Ко мне пришли и сказали, что Кьяра купила мою свободу, и отпустили. Уходя, я забрала это.

Она вытянула из рукава круглую медную бляху с тремя диагональными линиями и передала ее лекарю.

— Это знак одного из степных кланов, — дрогнувшим голосом заметил Арван, рассмотревший штрихи на бляхе. — Но они бы не стали. Наемники служат всем сразу. Не рискнули бы сами напасть на дочь Сфатиона Теренера.

— Знаешь, где они могут быть? — обратился Дэмин к стражу.

— Понятия не имею, — с ужасом покачал головой тот. — Где угодно. Служат всем, кто заплатит. Нам срочно нужно…

— В дом утех, — подтвердил Дэмин, гоня прочь подступающий ужас. «Купила мою свободу». Чем? — Знаешь, о каком она говорит?

— «Пристань Оюнчимэг», — перебила его Даника. — Поторопитесь, прошу. Я могу как-то еще помочь?

Дэмин задержался лишь на миг, обдумывая, может ли терять время.

— Умеешь читать воспоминания?

— Что? — моргнул Арван. Сердце его колотилось так, что Дэмин подумал, как бы парень свалился с приступом. Он был абсолютно бледен.

— Леди Даника, сосредоточьтесь и подумайте обо всем, что видели в том шатре, в деталях, — приказал женщине Дэмин, и та послушно кивнула. — Вы должны пустить меня в свою память по доброй воле.

— Я согласна, — прошептала Даника, не открывая глаз.

Черный шатер и ни одного лица. Даже голоса — смазанные, как грубые мазки краски. Еще несколько бесценных секунд — и Дэмин коснулся виска отшатнувшегося Арвана.

— Не глупи, — раздраженно выплюнул лекарь. — Видел такое?

Взгляд воина рассредоточился, и сам он будто бы чуть обмяк. Затем тряхнул головой:

— Нет. Никого не знаю. Место может быть где угодно.

— Леди, подумайте о борделе. Мне нужно представить его убранство.

И снова герцогиня мужественно кивнула, не пуская в память страх за Кьяру. Будь Даника шепчущей, равных ей нашлось бы немного, отстраненно подумал Дэмин, рассматривая ее глазами аляповатые хоромы дома наслаждений. Еще семь секунд промедления — ровно столько потребовалось, чтобы затянуть, не залечивая целиком, ее раны.

Повинуясь мысли, портал открылся прямо посреди чайной, лишь трещинами пошел дощатый пол и затряслись стены. Выглянувший на шум хозяин охнул и спрятался за дверью кухни, а вздрогнувший Арван вытащил свой кривой меч, словно сейчас от этого был толк, и шагнул к проему, ожидая Дэмина.

36. Кьяра

— Степи говорят, Сфатион Теренер совсем свихнулся. Не смог воспитать сыновей, не смог выдать замуж дочь, не смог удержать власть — и сбрендил. Я был верен Сфатиону до последнего, но сегодня увидел его и убедился в правдивости слухов. Это не тот правитель, которому я присягал. Это жалкое подобие Сфатиона Теренера.

Кадан по прозвищу Скорпион, безродный воин, возвысившийся, создавший собственную армию и успешно управлявшийся со всем западом степей еще до рождения Кьяры, присел рядом с креслом, в котором показательно расслабленно развалилась его пленница. В некрупных, цепких глазах степняка светилось торжество. Само же суровое, обветренное лицо с волевым подбородком и тяжелой челюстью, как и обычно, не выражало ни радости, ни злости.

Кьяра видела этого незаметного мужчину только раз и запомнила военачальника другим — тогда он казался выше и более широкоплечим, как настоящий великан, но в разы более безопасным. Сейчас за его сухой фигурой она почти видела нависшее над головой скорпионье жало на изогнутом хвосте.

Кадан сватался к Кьяре, когда она была еще подростком. «И речи быть не может. Чтобы моя дочь вышла замуж за безымянного! — сказал тогда ее отец. — Мы не вернемся к этому разговору».

Уже в ту пору Кадана сложно было назвать безымянным — он не только обратил себе на пользу данное врагами прозвище, но и сделал из него родовое имя. Его многочисленные сыновья от наложниц все как один звались Скорпионами.

Скорпионье гнездо, вот как называл его семью отец. Кадан был жесток и эффективен, воины шли за ним и из страха перед его репутацией, и ведомые восхищением, а когда Синие и Желтые земли лишили степи поддержки, а Сфатион и правда упустил контроль над ситуацией, только в подчиненных Скорпиону западных краях сохранялся относительный порядок и жители не жили в ожидании набега кочевых банд. Кадана не только боялись, но и уважали.

— Это не меняет того, что ты его предаешь, — произнесла Кьяра, делая глоток воды из поднесенного служанкой кубка и стараясь не выдать дрожи рук. — Нарушаешь присягу. И ты сам это знаешь. Тебе лучше одуматься и отпустить меня, тогда отец вообще не узнает обо всем этом, даю слово.

Кьяра изо всех сил старалась выглядеть спокойной. В конце концов, Кадан зависел от нее,