Книга Императорские изгнанники - Саймон Скэрроу

самом деле не более чем романтический идеалист, разочарованный тем, что так мало людей соответствует твоим желаемым качествам. Для тебя их моральные неудачи — заблуждения, а для меня — норма. Большинство людей — волки, замаскированные под овец. Но ты, префект Катон, со своими ценностями больше похож на овцу, пытающуюся выдать себя за волка. Честно говоря, я бы очень хотел увидеть то, как долго ты сможешь так продержаться. Удивительно, что человеку с твоими моральными принципами удалось выжить настолько долго, насколько получилось у тебя. Я считаю тебя чем-то вроде увлекательного эксперимента в этом отношении. Насколько хороший человек может преуспеть в коррумпированном мире? Я хотел бы знать ответ на этот вопрос.

Катон принял к сведению комментарии агента и снисходительно усмехнулся. — Держись меня, Аполлоний. Прослужи со мной достаточно долго, и, может быть, ты сам на себе прочувствуешь итог.

Выражение лица агента оставалось задумчивым. — Вот что как раз меня и беспокоит.

*******

В полдень два дня спустя колонна приблизилась к холму с крутыми склонами, возвышающимися над окружающим ландшафтом. Во многих местах отвесные глыбы и скалы доходили до самого хребта. Лес уступил место более открытой местности, усеянной кустарником, низкорослыми деревьями и камнями. После двух дней марша по тропам, окаймленным древними деревьями, где в тени могли поджидать засады, Катон и его люди с облегчением вышли на менее зловещую местность.

«Их приближение к крепости врага не станет сюрпризом для разбойников», — подумал Катон, глядя на хребты. На второй день всадники, проводящие разведку перед колонной, сообщили, что видели далекие группы людей, наблюдающих за ними с вершин холмов. Сначала Катон приказал преследовать их, но к тому времени, когда конные ауксилларии достигали места, где был замечен противник, они уже разбегались и растворялись в чаще деревьев. Ввиду очевидной неэффективности такой тактики римляне довольствовались тем, что оставили врага в покое до момента выхода к логову Царя гор. Вблизи гряды холмов Катон мог видеть крошечные фигурки, наблюдающие за ними с безопасных гребней хребта. Если то, что сказал им Кальгарнон, было правдой, вражеские дозорные должны были быть уверены, что римская колонна, как и многие до нее, пройдет мимо, даже и не подозревая о секретном пути в их скрытую долину.

— Выведи мальчика вперед, — приказал он.

Аполлоний подтолкнул своего коня к Катону и потянул поводок, привязанный к седлу осла Кальгарнона, пока юноша не проехал между ними. Катон указал на гребни.

— Это то место, о котором ты нам рассказал. Ты говоришь, что вражеский лагерь находится в долине на противоположной стороне?

— Мой народ, да.

— Тогда пора показать нам, где находится вход в долину.

Кальгарнон ничего не сказал, но сел в седло, ссутулив плечи.

— Ты завел нас так далеко, — продолжил Катон. — Слишком поздно притворяться глупым. Если ты думаешь, что уже достаточно пострадал, могу заверить тебя, что Аполлоний знает даже еще более болезненные методы заставить тебя заговорить. Ты расскажешь нам все, что нам нужно знать, рано или поздно; единственный вопрос, который ты должен задать себе, — сколько еще мучений ты сможешь вытерпеть, прежде чем сдашься. Итак, скажи нам, куда мы должны идти.

— В самые темные глубины Тартара! — рявкнул Кальгарнон. Он ударил пятками, взвыв от боли, так как удар также сотряс ему пальцы ног, и толкнул осла вперед, но его резко подтянуло вверх, когда поводок натянулся и остановил животное. Юноша отчаянно дернулся в седле, пытаясь вырваться, затем рухнул вперед, его плечи сильно затряслись, когда он заплакал. В его попытке бежать было что-то глубоко нелепое и жалкое, и Катон почувствовал жалость и стыд. Он жестом приказал Аполлонию оставить юношу в покое и направил своего коня к Кальгарнону, обращаясь к нему более мягко.

— Ты храбрый парень, и заслужил мое к тебе уважение. Но ты должен знать, что тебе не сбежать от нас. Я не допущу, чтобы тебя убили, если ты попытаешься, а только лишь подвергну наказанию. Для тебя сейчас уже нет достойной смерти. Ты уже слишком многое открыл для нас. Но ты можешь пережить все это, и твои люди тоже, если они решат сдаться. В противном случае для всех вас будет только смерть. А теперь перестань плакать. — Катон указал на конец гребня примерно в полутора километрах от него.

— Я полагаю, вход в долину не так уж далеко, не так ли?

Кальгарнон кивнул.

— Хорошо, тогда давай найдем его и положим конец этому делу.

Катон оглянулся через плечо и жестом пригласил Аполлония выйти вперед.

— С этого момента держи его на более коротком поводке.

— Да, господин.

Ближе к вечеру они достигли конца гребня, где он круто обрывался на большой площадке неровной скалы и скалистых выступов, между которыми на сухой песчаной почве росли глыбы низкорослых деревьев. Возвышающиеся скальные образования, казалось, продолжали оставаться сплошной стеной, прежде чем они поднимались настолько, чтобы сформировать еще один гребень, почти параллельный первому. Путь, по которому они шли, продолжался мимо холмов и поворачивал на восток, к берегу.

Катон остановил колонну и приказал разбить лагерь. Офицеры начали выкрикивать команды ауксиллариям, и солдаты сбросили свои маршевые фурки. Плацин и один из писарей штаба обозначили границы лагеря на более или менее ровном участке земли в двухстах шагах от колонны. Затем, когда одной из центурий и конному контингенту было поручено составить охранение вокруг этого места, их товарищи принялись за работу своими киркомотыгами, взламывая землю, чтобы выкопать ров, и используя извлеченную землю, чтобы сформировать вал, который действовал как второй линия защиты лагеря. Небольшой ручей вытекал из скал в неглубокой выемке, которая проходила недалеко от будущего лагеря; это должно было обеспечить достаточное количество воды для людей и лошадей.

По мере продвижения работ Катон спешился вместе с Аполлонием и пленником, и все трое сели на камни в тени древнего дуба. Катон поделился своей флягой с Аполлонием, а затем с Кальгарноном. Последний заколебался, и Катон передал флягу в забинтованные руки, теперь уже связанные более свободно. В таких же предосторожностях для его ног не было нужды, так как он мог едва ли справиться с болезненной хромающей походкой.

— Попей, — убеждал он. — Был жаркий день, и можно было бы немного освежиться.

Кальгарнон осторожно поднес фляжку к губам и сделал несколько глотков, прежде чем вернуть ее Катону с благодарным кивком.

Они сидели в тишине, глядя на беспорядок неприступно выглядящих скальных образований и крутых скал за ними. Катон снова задумался, не сбивает ли их пленник с пути. Казалось невероятным, что такое место, как он описал, существует. Может, он тянул время