Книга Очерки из будущего - Джон Манро

на эласмозавра. Существо лежало на том же месте, где мы оставили его вчера, его поза не изменилась, оно все еще дышало, все функции организма работали нормально. Рана на его голове за ночь сильно затянулась, и, смею предположить, полностью заживет в течение недели или около того – такова быстрота, с которой эти рептилии восстанавливают свои повреждения. Собрав три или четыре бушеля мидий, я очистил их от скорлупы и залил в глотку эласмозавра. С судорожным вздохом они прошли вниз, и огромная пасть медленно закрылась.

– Как долго вы собираетесь поддерживать жизнь рептилии? – спросил Фрамингем.

– Пока я не сообщу об этом нескольким ученым друзьям, и они приедут сюда, чтобы осмотреть ее. Я отвезу вас в ближайшее поселение и отправлю оттуда письма. Вернувшись, я буду регулярно кормить эласмозавра, пока не приедут мои друзья и мы не решим, как с ним поступить. Возможно, мы сделаем из него чучело.

– Но тебе будет трудно его убить, если только ты не разрубишь его на куски, а это не получится. О, если бы у меня только была жизненная сила этого животного. Есть же чудовище, чья жизненная сила настолько велика, что даже удаление мозга не беспокоит его. Я бы чувствовал себя очень счастливым, если бы кто-нибудь исправил мое тело. Если бы у меня было хоть немного бесполезной силы этого зверя.

– В вашем случае слишком активный мозг повредил тело, – сказал я. – Слишком много упражнений для мозга и слишком мало упражнений для тела – вот причины ваших проблем. Было бы хорошо, если бы вы обладали крепким здоровьем эласмозавра, но как было бы замечательно, если бы этот могучий мозг обладал вашим интеллектом.

Я отвернулся, чтобы осмотреть раны рептилии, поскольку захватил с собой хирургические инструменты и намеревался их перевязать. Меня прервал стон Фрамингема, и, повернувшись, я увидел, что он катается по песку в агонии. Я поспешил к нему, но прежде чем я успел до него добраться, он схватил мой чемодан с инструментами и, взяв самый большой и острый нож, перерезал себе горло от уха до уха.

– Фрамингем! Фрамингем! – крикнул я, и, к моему изумлению, он посмотрел на меня с пониманием. Я вспомнил случай с французским врачом, который в течение нескольких минут после гильотинирования отвечал своим друзьям, подмигивая.

– Если вы меня слышите, подмигните! – воскликнул я.

Правый глаз закрылся и открылся с щелчком. Тело было мертво, а мозг жил. Я взглянул на эласмозавра. Его пасть, наполовину закрытая над сверкающими зубами, казалось, улыбалась в знак приглашения. Интеллект человека и сила зверя. Живое тело и живой мозг. Любопытное сходство мозга рептилии с мозгом человека промелькнуло у меня в голове.

– Ты еще жив, Фрамингем?

Правый глаз подмигнул. Я схватил мачете, так как времени на тонкие инструменты не было. Я мог уничтожить все поспешностью и грубостью, я был уверен, что уничтожу все лишь промедлением. Я вскрыл череп и открыл мозг. Я не повредил его и, разорвав рану на голове эласмозавра, поместил мозг внутрь. Я перевязал рану и, поспешив в дом, принес весь свой запас стимуляторов и ввел их.

В течение многих лет медицинская братия предсказывала, что пересадка мозга когда-нибудь будет успешно осуществлена. Почему же она до сих пор не была успешно осуществлена? Потому что никто не пробовал это сделать. Очевидно, что мозг из мертвого тела не может быть использован, а какой живой человек согласится на ужасный процесс вскрытия головы и изъятия части мозга для использования другими?

Мозг людей часто исследуют при травмах и удаляют части мозга, но части мозга других людей никогда не заменяли удаленными частями. Не было найдено ни одного человека без травмы, который отдал бы часть своего мозга в пользование другому. Пока преступники, приговоренные к смерти, не будут переданы науке для экспериментов, мы не узнаем, что можно сделать с помощью пересадки мозга. Но общественное мнение никогда не допустит этого.

Условия благоприятны для честного и тщательного испытания моего эксперимента. Погода прохладная и устойчивая, и рана на голове эласмозавра имеет все шансы затянуться. Животное обладает жизненной силой, превосходящей любое из наших современных животных, и если какой-либо организм может успешно стать хозяином чужого мозга, питая и лелея его, то эласмозавр с его богатыми жизненными силами точно может это сделать. Возможно, здесь начнется новая эра в истории мира.

6 МАЯ, ПОЛДЕНЬ.

Я думаю, что дам своему эксперименту еще немного времени.

7 МАЯ, ПОЛДЕНЬ.

Это не может быть воображением. Я уверен, что сегодня утром, когда я смотрел в глаза эласмозавра, в них отразилась мысль. Тусклые, правда, некое подобие тумана, который плывет над ними, как отражение проплывающих облаков.

8 МАЯ, ПОЛДЕНЬ.

Я более уверен, чем вчера, что в глазах есть выражение, взгляд тревожного страха, такой, какой бывает в глазах с незакрытыми веками тех, кому снятся кошмары.

11 МАЯ, ВЕЧЕР.

Я был болен и не видел эласмозавра три дня, но я смогу судить о ходе эксперимента, пробыв вдали от него некоторое время.

12 МАЯ, ПОЛДЕНЬ.

Меня охватывает душевный трепет при осознании успеха, которым до сих пор сопровождается мой эксперимент. Приблизившись сегодня утром к эласмозавру, я заметил слабое волнение в воде возле его ласт. Я осторожно оглядел то место, ожидая обнаружить рыб, обгладывающих беспомощное чудовище, и увидел, что беспокойство вызвано не рыбами, а самими ластами, которые слабо шевелились.

– Фрамингем! Фрамингем! – закричал я во весь голос.

Огромная масса немного зашевелилась, совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы заметить. Мозг, или Фрамингем, лучше сказать, спит, или ему не удалось установить связь с телом? Несомненно, он еще не установил связь с телом, и это само по себе равносильно сну, бессознательности. Как человек, родившийся без одного из органов чувств, не осознает себя, так и Фрамингем, только начавший устанавливать связь со своим новым телом, лишь смутно осознает себя и спит. Я кормил его, или это, что будет более правильным обозначением, решится через несколько дней, обычной порцией.

17 МАЯ, ВЕЧЕР.

Последние три дня я был болен и не выходил за дверь до сегодняшнего утра. Эласмозавр был неподвижен, когда я пришел в бухту сегодня утром. Умер, подумал я, но вскоре я обнаружил признаки дыхания и начал готовить для него мидии и был намерен заняться своим делом, когда услышал легкий задыхающийся звук и посмотрел вверх. Меня охватило чувство ужаса. Словно в ответ на какие-то сомнительные заклинания появилось полужеланное, но всецело пугающее и неожиданное явление дьявола. Я закричал и амфитеатр скал эхом отражал и повторял мои крики, и