Книга Письма. Том II (1933–1935) - Николай Константинович Рерих
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
179
Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант и М. Лихтману
31 декабря 1935 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
№ 22а
Пришли Ваши письма от 10 до 13 декабря. Каждое из Ваших писем — крик души и сердца. Все происходящее показывает, насколько некие личности стараются спешно навредить уже перед Новым Годом. Действительно, как пишет Зина, создается коз-селебр[ейтед][491]. Безумцы-злоумышленники пытаются извратить всю истину ради своих корыстных и тайно выдуманных махинаций. Только подумать, что Л[уис] носит какое-то будто бы письмо Е. И., говорящее против бондхолдеров. Ведь это совершенно неправдоподобно, и Вы все знаете, насколько Е. И. и я всегда болели душою о том, чтобы бондхолдеры не пострадали. Сколько раз в наших обращениях подчеркивалась эта забота именно о бондхолдерах. Разве не мы предлагали целый комитет бондхолдерский, разве не мы болели душою о том, что неповинные держатели серии Б должны подвергаться опасности потери денег. В журналах заседаний единодушно была выражена надежда, что не только держатели А, но и серии Б не пострадают. Вы пишете о какой-то непонятной для нас корпорации «Р. М. Трэст». Зачем и как она возникла? Так же непонятна и корпорация «Хольдингс» при каких-то более чем странных лиинах от Л[уиса] и меня самого. О таксах я настолько заботился, даже телеграфно запрашивал Зину, когда возникло подозрение, что действия Л[уиса] становятся враждебными. Поистине, под самою страшною клятвою все мы можем идти в том, что средства шли на экспедицию. Не буду повторять о том, что именно во время двух спрашиваемых годов в большей части мы были вообще недосягаемы. Мы столько приняли опасностей и тягостей, что невероятно подумать, как по какому-то делу страна может не принять во внимание истинные факты. Теперь остается всего месяц до отсылки отчета в Департамент. Но означает ли отсылка отчетов прекращение всех сношений с Департаментом? Думается, что Гартман не учитывает многого, когда говорит о возможности отпуска. Дай Бог, чтобы и в связи с отчетом не было проявлено то же злоумышление. Ведь сейчас происходят самые страшные вещи.
Вы пишете о таинственном посетителе, вылезающем вечером из женской уборной. Госпожа Кр[эн] рассказывает об интимных связях некоторых личностей, наконец, Вы сообщаете о том, что строго доверительный пакет доходит до Зины вскрытый и без всего содержимого. Ведь такие вещи иногда поминаются в Пинкертоновских романах и в литературе о гангстерах. Должны же добропорядочные люди возмутиться такими наслоениями всяких преступных действий. То, что слышала Фр[ансис] о письме в банк «Мор[ган] пл.», лишь доказывает, что подобные письма и явные подметные, вероятно, рассылаются повсюду. Как чудесно, что Зина и Мор[ис] нашли бумаги о том, что их шэры находились лишь на хранении у Л[уиса], ведь и Фр[ансис] правильно помнит, что она дала на хранение вместе с своим совещанием. Мы Вам телеграфировали, что на нашу телеграмму об отозвании доверенности и о лишении права пользоваться шэрами Маст[ер]-Инст[итута] Л[уис] ничего не ответил. К довершению всей братоубийственной злоумышленности трио, вероятно, мечтает окончательно подорвать сердце Е. И. Ведь такая битва, такие воспламенения, такие вражеские стрелы не могут не отражаться. Так платится за всю четырнадцатилетнюю любовь. То, что пишет М[орис] о желудочном воспламенении, вполне естественно. Ведь кто знает, какие темные меры, какая некромантия применяются во вред. Но сила духа и чистота устремлений велики.
Не забуду, как в последний день перед моим отъездом в тридцать четвертом году Н. Х[орш] говорила мне, что они могут работать лишь с нами, но с Вами со всеми работать не могут и не будут. Помните, я тогда созвал всех наверх и торжественно просил о единении. Теперь же они говорят Вам, чтобы отделить Вас от нас. Получается целая сатанинская система предумышленного разделения, ибо всякое единение для впавших в сатанизм неприемлемо. Остается ли у Вас Маас? О каком таком протоколе писала Фр[ансис]? Поистине торопятся сатанинские силы навредить, ибо с другой стороны именно сейчас заметны такие прекрасные накопления и приобщения. В свое время в янв[аре] 1933 года я писал нашим защитникам-адвокатам. Не знаю, были ли переданы мои письма Гартману и Стерну — ведь теперь все возможно предположить, но Эрнсту мое письмо было передано, ибо от него получился ответ, копию которого прилагаю. Действительно странно, чтобы Эрнст взялся вести дело против большей части своих же доверителей. Ведь это в юридическом мире не бывает. Конечно, хорошо, если бы та дама, у которой Вы были 17 ноября, сделала то, что Зина пишет о картинах одного художника. В таком случае, надо узнать ее полное желание и согласие с Вами. Как жаль, что не успели повидать Чарльза Кр[эна]. В своем последнем ответе на мое письмо он так тепло пишет о моих картинах в Музее. Ведь там и комната его имени. Только подумать, сколько невероятной неразберихи вносят в жизнь злоумышленники. Если уже доверительные конверты стали доходить пустыми, то какие же тайны мадридского двора происходят? Конечно, Зина сейчас же проверила у своего корреспондента, о чем именно писалось в этом опустошенном пакете. Кому же дать доверенность, кроме дела с таксами? Ведь и рукописи, и множество других вопросов потребуют такую доверенность. Итак — коз-селебр[ейтед]. Драгоценно, что Вы боретесь за культуру мужественно и несломимо. Именно, как Мор[ис] пишет о карьере Фосд[ика], где кажущееся несчастье лишь помогло расцвету. Такие великие сейчас времена — в полном единении получается залог победы. Делаем выписки из их писем.
Шлем всю сердечность Вам, истинным воинам Света.
Духом с Вами,
Таблица архивных номеров писем Н. К. Рериха[492][493][494][495][496][497]
Указатель имен
А
Абданг см. Абданк-Коссовский Владимир Конкордович
Абданк-Коссовский Владимир Конкордович (1885–1962), полковник, военный инженер, писатель, историк русского зарубежья.
Абдул Гани, работник в имении Рерихов в Кулу.
Авинов Андрей Николаевич (1884–1949), график, живописец, искусствовед, энтомолог, ботаник, коллекционер. В США (эмигрировал
