Книга Бремя одежд. Болотный тигр - Кэтрин Куксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что, собственно, произошло? Ничего ведь не изменилось. Герон-Милл остается нашим – пока жив отец. Хотя, конечно, дело не только в мельнице.
Да. Ей нужна не только крыша над головой, но и кое-что еще… Любовь и нежность Клиффорда.
В эти минуты ей совсем не было дела до освещенной ярким солнцем земли. Она глубоко вздохнула и понуро сошла по лестнице вниз.
В прихожей она столкнулась с Дженнифер. Та направлялась в мастерскую и оживилась при виде сестры.
– Ну, что?
Розамунда откашлялась.
– Клиффорд не приедет. Он улетает в Штаты. Они всей семьей проведут там каникулы.
– Что?! Ох, Рози, это козни тети Анны! Но почему он не заехал повидаться с тобой перед отъездом – здесь же недалеко?
– Он слишком занят. Нужно подготовиться…
– Должно быть, это было решено в последнюю минуту. Экспромт тети Анны. Ох, Рози! – Дженнифер протянула к сестре обе руки. – Не принимай близко к сердцу!
Жалость сейчас была для Розамунды – острый нож.
– Я и не принимаю. Вспомни: я говорила, ничего не выйдет. Это ты строила замки на песке.
– Хорошо, будь по-твоему, – Дженнифер заторопилась в мастерскую, но перед тем, как исчезнуть за дверью, повернулась к сестре.
– Для Морли это просто проклятая неделя. Сначала Эндрю, а теперь Клиффорд…
У Розамунды не было ответа. Она прошла в гостиную и принялась полировать мебель. В какой-то момент, яростно натирая маленький диванный столик, доводя его поверхность до зеркального блеска, она снова заговорила сама с собой:
– Нужно заботиться о тебе, образец старинного искусства, – чтобы потом вернуть тете Анне в лучшем виде!
Господи, до чего противно быть такой! И все-таки Дженнифер права: Клиффорд мог приехать и сказать ей об этом лично. Возможно, тогда она поняла бы его мотивы и не стала обижаться Письмо такое сухое, казенное – как от чужого. Если нет чувств – зачем же он поцеловал ее в прошлый раз? Она стояла на берегу, наблюдая за тем, как Клиффорд заводит мотор, – и вдруг, перед тем, как двигатель затарахтел, он соскочил обратно на берег и, не успела Розамунда опомниться, заключил ее в объятия и стал целовать – один, два, три раза… И снова прыгнул на палубу. Она замахала ему – обеими, поднятыми над головой, руками, и махала до тех пор, пока катер совсем не исчез из виду. А теперь он уезжает в Америку…
На глаза навернулись слезы. Розамунда разозлилась на себя.
– Ну, хватит киснуть. Слезами горю не поможешь. Нужно встречать превратности судьбы с гордо поднятой головой!
* * *
Около половины двенадцатого в кухню из сада ворвался запыхавшийся отец и выпалил:
– Наконец-то он ее забрал!
– Кого? Папа, о чем ты?
– О девочке.
– Она что… снова была здесь?
– Не совсем. Сначала я заметил, как он во весь опор мчался по полю. Потом нагнулся и что-то поднял с земли. Ребенка!
Розамунда покачала головой.
– Когда же ему работать?
– Я думаю, Рози, таких детей нужно держать в специальных заведениях.
– Она уже была в двух. И безумно тосковала. Ей нужна любовь. Внимание. Ласка… – про себя она добавила: "Как и всем нам".
– Но, Рози, она же ненормальная! Она не может переживать это так же остро, как мы.
– Не говори глупостей! – огрызнулась Розамунда и тотчас прикусила язычок – Извини, пожалуйста. Видишь ли, все как раз наоборот: такие дети нуждаются в этом гораздо больше "нормальных".
– Возможно, ты права. Ты почти никогда не ошибаешься. Мудрая мама-птичка.
Приблизившись к Розамунде, отец обнял ее за плечи, и она чуть не выкрикнула:
– Не смей! Сегодня мне меньше всего нужно ваше сочувствие, а тем более похвалы за мудрость и материнскую заботу! Осточертело корчить из себя "маленькую маму", опекая тебя, Дженнифер и… Господи, как же я от вас устала!
До чаепития Майкл Брэдшоу трижды показывался на горизонте – во всяком случае, столько раз его видела Розамунда. Увидев, как он снова уносит домой ребенка, девушка решилась. Надо что-то делать. Так он никогда не заработает на жизнь.
Поэтому, когда они сели пить чай на лужайке, в тени мельницы, она без подготовки выпалила:
– Завтра приведу ее сюда.
– Ох, нет, Рози! – Дженнифер не донесла до губ чашку. – Я этого не вынесу!
– Неужели не ясно, что мужчина не может целыми днями караулить дочь либо гоняться за ней по болотам?
– Это его проблема. Почему он не пригласит няню? Розамунда открыла было рот – и снова закрыла.
Действительно, почему? Дженнифер абсолютно права. От старой Мэгги никакого проку – ей не уследить за маленьким ребенком.
Тут Розамунда вспомнила голые стены Торнби-Хауза, убогую обстановку детской и кухни. Такую мебель она видела в самых дешевых меблирашках. Почему он поселился в доме, не позаботившись сначала привезти мебель? Зачем натащил всякой рухляди? И если он вправду собирается заняться земледелием, почему не обзаведется техникой, не наймет рабочих? Вместо того, чтобы размахивать мотыгой…
Вслух у нее вырвалось:
– Если тебе невмоготу терпеть ее в нашем доме, я сама завтра пойду туда. Все равно в мастерской нечего делать.
Отец заерзал, и Розамунда мысленно ругнула себя за бестактность.
Дженнифер прищурилась.
– Я бы на твоем месте не стала навязываться.
– Ну, знаешь… – Розамунда не договорила, но Дженнифер прекрасно поняла, что она хотела сказать "Кто бы говорил!"
– Ладно. Иди. Продолжай в том же духе. Но вот посмотришь – он укажет тебе на дверь.
– Неправда.
– Вот увидишь. – Уже.
Дженнифер опешила. За нее спросил Генри Морли:
– Что «уже»? Он приглашал тебя в дом?
– Конечно. Я уложила девочку спать, а потом он угостил меня чаем.
Ей бросилось в глаза потемневшее лицо Дженнифер. Ясно: ее мучит уязвленное самолюбие. Возможно, на месте сестры Розамунда чувствовала бы то же самое. Но вот от следующей реплики она наверняка воздержалась бы:
– "Любишь меня – люби и мою собаку."
– Дженнифер! – Розамунда подскочила, точно ужаленная – Ребенок – не собака, не какое-то животное!
– Ну-ну-ну, успокойтесь обе, – Генри Морли обнял дочерей. – Что это на вас нашло? Вы никогда так себя не вели.
– Прости, папа. Прости… – Розамунда без сил опустилась в кресло и, переведя дух, продолжила: – Наверное, это зной так
