Книга Сожжение Просперо - Дэн Абнетт

— Предупредить?

— Магнус считал это настолько важным, что рискнул нарушить данную клятву, — пробормотал Русс.

— Прошу меня простить, — сказал Хавсер, — но разве этот поступок не свидетельствует о преданности вашего брата? А предупреждение было проверено? К нему отнеслись со всей серьезностью?

Русс повернулся к нему лицом.

— К чему? Мой брат безумец. Глупец-чернокнижник.

— Мой лорд, — не унимался Хавсер, — он знал, что нарушает эдикт Никейского Совета, знал, что за этим последует возмездие, и все же рискнул лично доставить предупреждение. Зачем ему все это, если бы речь шла о пустяках?

— Скальд, ты никогда не был воином, — почти благодушно сказал Король Волков. — Стратегия не самая сильная твоя сторона. Попробуй рассмотреть свое предположение с обратной стороны. Магнус отчаянно хочет, чтобы решение Никейского Совета было отменено. Он жаждет получить позволение продолжать свои колдовские игры и заниматься нечистой магией. Поэтому он выдумывает угрозу, о которой пытается нас предупредить, и повод выбирает настолько значительный, что мы должны будем его простить и устранить все препятствия. Угроза должна быть до того немыслимой, что нам осталось бы только благодарить его и признать, что он был прав с самого начала. Всегда. Вот таков его замысел.

— А вам известно, что это была за немыслимая угроза? — спросил Хавсер.

— Магнус заявил, что великий Хорус готов восстать против Империума, — сказал Русс. — По твоему лицу, Ахмад Ибн Русте, я вижу, что и ты сознаешь, насколько смехотворно это звучит.

Хавсер обернулся к Хельвинтру, но закрытое маской лицо жреца оставалось непроницаемым.

— Великий лорд, Король Волков, — снова заговорил Хавсер, — это не первое предупреждение относительно Воителя. Прошу вас…

— Наш скальд имеет в виду инцидент с Эадой Хельвульфом, мой лорд, — вмешался Хельвинтр.

— Мне о нем известно, — кивнул Русс. — Должен признать, пример довольно убедительный. Но опять давайте рассмотрим стратегию. В той ситуации непосредственно подле тебя, признанного проводника вражеской силы, был обращен и заражен один из наших годи. И конечно, бедняга Хельвульф перед смертью бормочет все ту же грандиозную ложь. Из уст дополнительного источника история Магнуса должна звучать еще более правдоподобно.

Русс снова заглянул в глаза Хавсера.

— Истина в том, что Магнус отчаянно пытается провести кампанию по дезинформации, чтобы поддержать свой обман, и я в этом убедился. Ему нет необходимости отвечать через тебя, скальд. Он уже ответил.

Король Волков повернулся к Хельвинтру и остальным Астартес:

— Уведите его, но держите при себе вплоть до самого прибытия. Я хочу, чтобы канал связи с братом оставался открытым. Бедный мой брат. Пусть он видит, как мы идем. Пусть знает, что просить о милосердии никогда не поздно.

— Мой лорд, — заговорил Хавсер, — что же теперь будет?

— Что теперь? — повторил Леман Русс. — Теперь Просперо сгорит.

Часть третья

СКАЗАНИЕ

Глава 13

ВОЗМЕЗДИЕ ШЕСТОГО ЛЕГИОНА

Я зовусь Ахмадом Ибн Русте, я скальд Тра, и я принес к очагу сказание о рейде Влка Фенрика на Просперо, как велит мне мое призвание.

Много голосов прозвучит в нем и много воспоминаний, потому что я, скальд Тра, выполняю свой долг, возложенный на меня Огваем Огваем Хельмшротом, ярлом Тра, а до него Гедратом Гедратсой, ярлом Тра. Долг этот велит мне собирать все рассказы воинов Тра и сплетать их в сказание, которое можно будет вновь и вновь пересказывать у очага, пока вюрд не оборвет мою нить.

А вас, кто собрался у очага, кто слушает меня при свете пламени, кто прихлебывает мьод и ожидает, пока прозвучит его часть сказания, вас я прошу меня простить. Это и моя история тоже, внутри нее мой голос и мои воспоминания, которые невозможно пропустить. Потому что у меня есть еще одно имя — Каспер Хавсер, гость Фенриса, друг Шестого легиона, пешка Пятнадцатого, свидетель и чужак.

Сказание о Просперо не только воспоминание. И все мы это знаем. Прежде всего это сказание о храбрости и верности Астартес Шестого легиона. Это сказание о долге, исполненном без колебаний и вопросов. Всеотец отдал приказ Стае, и задание было выполнено. Никто из услышавших это сказание не сможет усомниться в верности Влка Фенрика.

И еще это плач. Плач о печальной необходимости, о которой мы все сожалеем. Эта война не доставила нам никакой радости, не принесла ни наград, ни славы. С наказанием братского легиона, даже когда все прошло так успешно, нелегко смириться. Волки Шестого всегда несли самую тяжкую ношу: будучи избранными охотниками Всеотца, они взваливали на свои плечи ответственность, невозможную для других легионов. Нет никакого стыда в том, чтобы назвать эту историю сказанием печали и скорби. Все мы с радостью смыли бы воспоминания о нем из своей памяти и были бы счастливы, если бы этого не происходило.

Просперо погиб в огне. Волки Фенриса обрушили на него свою ярость, и Просперо ярко вспыхнул, а потом погрузился во тьму. Братство Тизки, искушенное во многих ремеслах и науках, не могло противостоять смертельному удару. Битва была кровавой и жестокой. Но исход у нее мог быть только один. Никто не выстоит против Волков, никто, даже Алый Король и его Тысяча Сынов.

Мы знаем результат. Мы знаем, чем все это закончилось. Мы знаем, что Магнус, сломленный, бежал с остатками своего благородного войска и бегством своим развеял последние сомнения в причастности к силам некромантии. Только самая темная магия позволила ему вырваться с поля боя живым.

Но есть одна часть сказания, которая вам еще неизвестна, и это мои воспоминания. Я расскажу их вам лишь однажды.

Здесь и сейчас.

Забили барабаны; это была антимузыка, предшествующая высадке. Мне выдали броню — броню трэлла, которую надлежало надевать под шкуру, чтобы усилить защиту кожаной одежды, ставшую моим повседневным костюмом. Кроме имеющейся у меня секиры и генератора смещающего поля, мне выдали превосходно отделанный, укороченный лазерный пистолет. Я уверен, что его взяли из оружениума ярла Огвая. Оружие было старинным, но превосходно сохранилось. Его содержали в безукоризненной чистоте и много раз разбирали и собирали, чтобы убедиться в работоспособности механизма. За время его существования, которое было явно длиннее моей жизни, рукоять удалили и заменили простым куском яблоневого дерева, подогнанным по форме. На поверхности дерева золотой нитью был выложен символ Ура. Когда-то давно этот пистолет принадлежал офицеру сил обороны великого, но обреченного города-проекта Ур. Пистолет выбрал для меня гордый жрец Аун Хельвинтр, знавший о моем прошлом и о том, что мое детство прошло в трудовых общинах Ура.

— Ур был одним из великих и достойных восхищения проектов построения лучшего будущего для человечества, — сказал Хельвинтр, передавая мне оружие. — Он провалился, как провалились и многие другие начинания, но цель была великой и намерения безупречными. Я даю тебе этот пистолет, чтобы он напоминал тебе о великой цели. То, что нам предстоит сегодня, несмотря на кровь и боль, служит той же цели. Объединению. Спасению. Улучшению человечества.