Книга Рыцари плащаницы - Анатолий Дроздов

21.

Процессия медленно вытекала из ворот Азни. Шагом ехали всадники, ведя на поводьях навьюченных и запасных коней, тащились тяжело груженые повозки. Одной из них управлял поджарый костистый монах – отец Лотарь, увозивший ставшую ненужной утварь своей церкви; пару гнедых другой повозки лихо нахлестывал Гуго. Рядом с ним восседала Берта, которая, как выяснилось, не умела ездить верхом. Замок покидали гости и все его обитатели, не пожелавшие остаться у сменившей веру хозяйки. Алиенора никому не препятствовала и даже подарила повозки; коней и сбрую дал Роджер.

Со стен Азни на уходивших с любопытством смотрели освобожденные из подземелья мамлюки Ярукташа. Они были в кольчугах и при оружии, только луки Роджер запретил возвращать им до времени – дабы не возник соблазн издалека сквитаться с кем-то за прошлые обиды. Сам новоиспеченный эмир Азни покинул замок еще на рассвете и сейчас маячил у шатра Саладина, вместе с повелителем наблюдая за исходом христиан.

Давая простор уходившим защитникам, войско султана подалось назад и теперь колыхалось неподалеку. Мамлюки, стоявшие в задних рядах, вставали на цыпочки и даже подпрыгивали, силясь разглядеть таинственных чужеземцев. На лицах их любопытство мешалось с разочарованием: в долину выходили обычные люди.

Когда последний защитник выбрался из ворот, Роджер поскакал вдоль процессии, выстраивая ее в походную в колонну. Затем он, а также Иванов с Колбиным, Козма с Иоакимом встали во главе. В этот миг от шатра Саладина к ним двинулась группа всадников. Это был султан с братом, Ярукташ и мамлюки султанской охраны. Они остановили своих коней на расстоянии прыжка от франков.

– Передаем тебе Азни, султан! – сказал Козма, выезжая вперед. – Как и договаривались. Где твой фирман?

– Ты получишь его! – невозмутимо промолвил Саладин. – Как только все условия нашего договора будут выполнены.

– Что не так?

– Я разрешил уехать всем, кто того пожелает, и забрать свое имущество. Но то, что принадлежит мне, должно быть оставлено.

– Я прихватил что-то твое? Прости, если это так. Я верну.

– Ты не взял ничего чужого, а вот он, – Саладин указал плетью на Роджера. – Должен вернуть.

Роджер положил руку на рукоять меча.

– Я ничего не брал у тебя, султан!

– Месяц тому ты приехал в принадлежащий мне город Эль-Кудс, который вы зовете Иерусалимом, и взял там одну вещь. Верни ее мне, и можешь ехать куда хочешь.

– Ах ты!..

Роджер выхватил меч – лезвие его молнией сверкнуло на солнце. В тот же миг сотня конных мамлюков, возникнув словно из-под земли, взяла голову колонны в полукольцо. Бросив поводья, мамлюки натянули луки и подняли арбалеты, ожидая команды.

– Так вот каково твое слово, султан! – крикнул Козма, бросив взгляд на изготовившихся сарацин.

– Слово мое нерушимо. Повторяю: вы уйдете живыми и невредимыми, вместе со своим скарбом, – насмешливо сказал Саладин. – Но то, что принадлежит мне, останется здесь. Любой, кто воспрепятствует моей воле, будет убит.

– Сначала сразимся! – воскликнул Роджер, потрясая мечом. – Козма, рыцарь Игорь! Бросайте свой гром!

Саладин перевел взгляд на брата. Аль-Адил привстал на стременах, но Козма опередил его.

– Мы отдаем твою вещь, султан.

– Попробуй забрать, предатель! – воскликнул Роджер. – Останешься здесь навсегда!

Козма обернулся и кивнул Иванову с Колбиным. Рука полковника сделала неуловимое движение – Роджер захрипел и выронил меч. Колбин подъехал, завел руки комтура за спину и ловко связал их прочным ремешком. Козма тронул коленками своего жеребца и подскакал ближе. Из седельной сумки Роджера достал увесистый сверток.

– Проклинаю тебя! – прохрипел Роджер. Ему было трудно говорить – удар Иванова пришелся ему под подбородок, ушибив гортань. – Да сгоришь ты в аду вместе со своими разбойниками!

– Охота тебе ругаться, рыцарь! – буркнул Козма и поскакал к Саладину.

– Ты это хотел, султан? – спросил, протягивая сверток.

Подчиняясь кивку Саладина, к Козме подскочил Ярукташ, принял сверток и высвободил тяжелую плоскую шкатулку.

– Она, Несравненный!

– Открой!

– Нужен ключ!

– Без ключа справишься, – насмешливо сказал Козма. – Ты ведь собирался ее украсть?! Евнуху из гарема не привыкать отпирать чужие замки.

Саладин с любопытством посмотрел на Ярукташа. Тот смутился, но тут же торопливо извлек из кармана шаровар какой-то крючок и дрожащими руками стал ковыряться в замочной скважине шкатулки. Скрипнула сталь, крышка отскочила, и Ярукташ вытащил наружу многократно сложенную ткань.

– Разверни! – велел Саладин.

Ярукташ, пристроив пустую шкатулку на седле перед собой, стал разматывать плащаницу. Край выскользнул из его рук, и неширокая полоса материи вытянулась во всю длину – от рук всадника до самой земли.

– Это и есть святыня многобожников? – пожал плечами Саладин, разглядывая грубо намалеванное на плотной ткани изображение лежащего человека со сложенными на груди руками. – Это то, что должно поднять заморских королей на войну со мной?

– Да, Несравненный! – торопливо выпалил Ярукташ, облизывая толстые губы.

– Я не ощущаю исходящей от нее святости, – пожал плечами Саладин, – а ты? – повернулся он к брату.

– Я тоже ничего не ощущаю, Несравненный!

– Это изображение вашего бога? – насмешливо спросил Саладин у Козмы.

– Да. Оно появилось на плащанице нерукотворно. Этот тот, кого правоверные зовут "пророк Исса",

– Мы почитаем Иссу, но Аллах запрещает изображать людей. Даже пророков. К тому, думаю, это не нерукотворный образ. Обычный обман многобожников.

– Ты кощунствуешь, султан! Плащаница Господа нашего – великая реликвия!

– Это легко проверить! Бог не позволит смертному причинить вред истинной святыне. Брось ее в костер! – велел Саладин стоявшему рядом мамлюку.

За спиной Козмы послышался крик Роджера.

– Будь ты проклят, язычник! Господь поразит тебя! Сдохнешь! Сгниешь заживо, вместе с отродьем своим!

– Прости его, султан! – сказал Козма, беспокойно оглядываясь. – Тяжкие испытания повредили рассудок рыцаря.

Саладин усмехнулся. Мамлюк, обрадованный вниманием султана, выхватил плащаницу из рук Ярукташа и помчался к горевшему неподалеку костру. Длинная полоса ткани развевалась в его руках как стяг. Подскакав, мамлюк бросил плащаницу в огонь.

Ткань, сложившись, упала комом, закрыв пламя. Оно погасло. Синеватый дымок потянулся из-под краев плащаницы, стелясь над утоптанной землей.

– Не горит! – воскликнул Козма, подбирая повод коня.

– Погоди! – остановил его Саладин.