Книга Пробуждение - Юрий Пашковский

Они думали, что Монада Хаоса, получив тело смертного, что вел достойный и мудрый образ жизни, будет следовать его этическим принципам и умонастроениям. Они ошиблись — и призывающие вампиры погибли, а Маг-Дракон приобрел рану на всю жизнь. Рассудок и разум, эти составляющие сознательного, Монада проигнорировала. Ее интересовало бессознательное, та яма, куда скидывались все желания, что считались неразумными и аморальными. И хохочущий старый мудрый вампир, переполненный темными страстями, начал исполнять их, обагряя руки кровью, пока Заклинание Мага-Дракона не сразило его.

Может, в потоках фантазмов и психических отклонений ей легче было устроить свою хаотическую природу. Многомерность этой природы отпугнула бы и даймонов, но, по неведомым причинам, она была приспособлена к бессознательному вампиров. А может, дело в чем-то другом. Не знаю. Но я решил использовать ребенка, в котором сознательное и бессознательное еще не отделены друг от друга так сильно, как у взрослых, дитя, в котором еще не появились порочные и жестокие желания, столь известные взрослым. И, разумеется, я слегка изменил тело вампиреныша, вшив в него пузырьки с эликсирами и добавив в кровь немного моих чар. Это должно было обуздать Монаду, не дозволить ей творить все, что придет на ум. И спасти меня и моих слуг, если Монаде вздумается убить нас.

Я хотел бы, чтобы он мог вылечить меня от моей болезни. Но внуши я ему эту мысль, — и, если бы Монада помогла, всю оставшуюся жизнь мне пришлось бы дрожать от мысли, что мальчишка возьмет и передумает и я тут же умру. Не говоря о том, что я не собирался держать Монаду в Равалоне долгое время. Маг-Дракон не оставил никаких сведений, как влияет на реальность пребывание Монады в мире, но я не думаю, что длительное нахождение частицы Хаоса благотворно для мира. После поражения Золтаруса я собираюсь вернуть Монаду туда, откуда призвал. И поэтому я никогда не узнаю — мог ли мальчишка вылечить меня.

Символы, расположенные в гранях, выпустили в потолок голубые лучи света. Маг-Дракон не успел довести Призыв до этой стадии. Я из последних сил заставлял мальчика думать только о леденце, и он послушно грыз и грыз сладость, которая никак не кончалась. Лучи света сошлись в центре, на теле мальчишки, глянувшего на них, но не превратившего ни во что иное.

И когда голубые лучи сомкнулись на Монаде, обвязав ее заклятиями Послушания и Верности, я сомкнул веки. Сон мой длился неделю. И мне не снилось ничего. Спустя неделю Монада сидела на том же месте и продолжала грызть леденец. Мне еще предстояло научиться обращаться с моим орудием, а времени оставалось мало, Тиары готовились к выступлению.

И вот я здесь, перед богом-упырем, и Монада Хаоса направляется к Золтарусу, чтобы получить его Кровь. Все пошло не так. Я хотел, чтобы Четверка похитила Сосуд и доставила его мне. Я собирался держать взаперти Монаду и спустить ее на Тиаров, если те прознают, кто похитил Сосуд. Пускай Монада изначально мне нужна была для схватки с Золтарусом, но я не желал этого. Я не желал, чтобы бог-упырь пробуждался. Я бы достал Кровь из Сосуда без пробуждения Золтаруса и спрятал бы его в бездонных обрывах в горах, в которых не рискнули селиться даже балроги. Там бы его никто не нашел еще очень долгое время.

А если бы надо было, я бы заставил горы сойтись, чтобы они скрыли обрыв. После того, как вылечусь.

Но все пошло не так.

Трое из Четверки мертвы. Эвану не вернешь. Только Кровь. Кровь бога-упыря. Если я ее не получу, все окажется напрасным. Бессмысленным представлением на подмостках бытия, не нужным никому спектаклем, за который актер не получит оплаты. Столько жизней, столько Сил…

Золтарус увидел идущего к нему мальчишку, оставляющего за собой дорожку из желтых цветов. Меня и Ахеса он увидел тоже. Но внимание сосредоточил только на нем. Может, чувствовал угрозу, которой не обладали я и мой орк.

Ты же хочешь умереть, Золтарус. Раз ты здесь и один, значит, слова юного Сива оказались правдой. Ты хочешь умереть, разве нет? Так умри. Монада позаботится о тебе. А я позабочусь о твоей Крови.

Золтарус метнул в мальчишку кость, одну-единственную. Похоже, он и сам удивился, что кость была одна, но удивился как-то вяло. Заклинание Магистра выбило его из колеи, и Золтарус пока был своей тенью, а не упыриным богом.

Мальчишка поймал кость, подул на нее и радужной бабочкой заставил порхать над собой.

Я улыбнулся. Ты бог, Золтарус, но и боги ограничены своими Принципами. А Монада Хаоса ничем не ограничена… по крайней мере, даже под заклятием Послушания она более свободна, чем я или Золтарус. Ведь это лишь тело мальчишки-вампира подчиняется Послушанию, сама Монада творит то, что ей хочется, а Призыв делает так, что ей хочется быть в теле мальчишки-вампира.

Золтарус раскрыл рот и плюнул кислотой. Монада схватила ее в ладони, перелила в появившуюся рядом кружку и выпила как воду, то есть действительно выпила воду, в которую превратилась кислота. Монаде было весело. Мальчишка забавлялся.

Он подошел к Золтарусу. Желтая дорожка стала ледяной. Монада могла, не задирая головы, смотреть в глаза богу-упырю: Золтарус, стоящий на дне ямы во весь рост, как раз находился на уровне его взгляда. Они не моргая глядели в глаза друг другу, бог-упырь и Монада Хаоса, почти так же, как недавно Золтарус и Лесной эльф, почти так же — и совершенно иначе.

Мальчишка не выдержал и отвернулся первым. Монада была недовольна. Вокруг бога-упыря замелькали призрачные тени. Я еле сдержал желание Монады выбросить Золтаруса из вероятностей бытия. Такой исход устроил бы Магистра, но не меня. И даже не устроил бы юного Сива. Впрочем, они оба уже мертвы, их надежды отныне неважны.

Они и раньше были неважны, только они об этом не знали.

Я крепко сжал клюку и слегка стукнул по земле. В теле мальчишки должен треснуть определенный пузырек и потечь эликсир, приводящий в действие чары в крови. Правая рука вампиреныша лопнула, как перезревшая дыня, вместо нее возникли четыре щупальца с шипами. Эти щупальца, сложенные вместе, были похожи на вытянутую крокодилью пасть, только четырехстороннюю. Золтарус удлинил свои руки, пытаясь дотянуться до мальчишки, но, начиная с пальцев, руки стали осыпаться мелкими кристаллами. Бог-упырь вздрогнул и недоверчиво глянул на Монаду.

Мне показалось, или в его глазах мелькнула надежда?..

Я стукнул клюкой еще раз. Следующий эликсир воздействовал на поведение, направляя тело на определенную последовательность действий. Мальчишка вскинул правую руку, «крокодилья пасть» раскрылась, и щупальца накинулись на бога-упыря, оплетая и втягивая его в руку Монады. Это было отвратительное зрелище. Онтический Эфир, только начавший восстанавливаться, не защитил бога-упыря. Плечи Золтаруса треснули, вытягиваясь вверх, из спины вырвался позвоночник. Кожа сползла первой и вся. Серебристо-золотистая кровь лужей разлилась в яме, а после начала струйками подниматься, в засасывающие все, что было Золтарусом, щупальца. Монада поглотила бога-упыря полностью. Щупальца сплелись и обратились в руку. Мальчишка обиженно посмотрел в яму. Он еще не наигрался.