Книга Шагающая смерть - Уильям Кейт

Тем временем воспоминания продолжали всплывать на поверхность. Дэв только что испытал прямую загрузку данных в оперативную память. Это были новые сведения, поступление которых он ощутил, когда Катя передала ему записку, только в этих файлах содержались миллионы и миллионы бит информации.

Теперь ему оставалось только вспоминать.

Он вспомнил, как когда-то был Ребёнком Ночи, ещё не сформировавшимся и наполовину, который знал только тепло и тьму, а также ощущал присутствие брата. Ещё он помнил, что до этого на крошечной сфере пересекал Внутреннюю Пустоту, улетая с Камня. Это было в невероятно удалённом прошлом. Он помнил…

Дэв знал, что ксенофобы…

Нет, не ксенофобы. Это неправильное понимание их сути, вытекающее из человеческого страха и незнания. Они не боялись незнакомцев, они просто не знали их, не признавали как частицу Вселенной, не связанную с Самим.

Они, он… был Единым, кроме которого во Вселенной больше Никого не было.

В двадцати метрах за его спиной послышался шум обвалившихся камней. Дэв слегка повернулся и увидел, что на едва различимую в свете собственных фонарей и окутанную поднявшейся пылью сгорбленную фигуру «Моргана Холд», похожую на застывшего рака, сыплется мусор. Через несколько секунд в пылевом облаке появились четыре фигуры и спрыгнули на землю возле «Призрака», двое мужчин и две женщины в чёрных с красным бронескафандрах. Одним ловким движением они одновременно отстегнули ремни сбруи и выхватили оружие.

– Лейтенант Камерон! – Ему навстречу рванулась сержант Уилкинс, похожая на разъярённую валькирию. Руки её оттягивал страшного вида ручной пулемет фирмы «Штейр-Хитачи». – О, мой Бог, что это с вами случилось?

Стоявший за ней капрал Байер поднял руку с фонарем, а двое других вскинули поблёскивающие в искусственном свете лазерные ружья «Тошиба», не менее устрашающего вида, чем пулемет Уилкинс, но нерешительно застыли, не зная, куда направить огонь.

Дэв замигал от яркого света, и только тут до него дошло, что он всё еще стоит у стены пещеры, а Единый спустился вниз и обволок его тело своей массой, почти укрыв его наполовину. Остальные субстанции Единого тоже стремились к нему, чтобы посредством комеля вступить в контакт. Внезапно он понял, что выглядел, должно быть, как часть этой живой стены. Но боли не было, и не было сожаления.

Просто… Единение.

– Привет, сержант, – сказал он незнакомым голосом, приглушенным маской. Дэв почти не мог говорить. Образы, мысли… Ощущение чужеродного присутствия едва не заставило его броситься на землю. – Не стрелять. Мне не причинили вреда. Со мной всё в порядке. На самом деле…

Нехотя он оторвался от стены, раздался чмокающий звук. Комель остался с ним, и Дэв ощутил голой кожей трепетание его тельца. В том месте, где к нему прикасался Единый, ощущалась прохлада. Снова пахнуло жаром пещеры, как из открытого горнила топки.

С громким стуком, отталкиваясь от стен, сверху спускалась ещё одна фигура, пятая по счету. На ней был чёрный, плотно облегающий тело комбинезон, и гермошлем. Глаза Дэва от изумления расширились.

Катя.

Некоторое время она воевала со сбруей, пытаясь вместо неё отстегнуть шкив, но наконец сумела освободиться. Тут же она вскинула ружье и решительным шагом направилась к нему.

– Дэв?

– Со мной все в порядке, Катя. – Каким-то шестым чувством он понял, чего стоил ей этот спуск в темноту. – Что ты делаешь здесь?

– Ищу тебя.

Он увидел, как расширились за прозрачным забралом её глаза. Свет фонарика, установленного на шлеме, скользнул по живой стене.

– Скажи, эта штука, что позади тебя, это то, что я думаю?

Дэв краешком губ улыбнулся.

– Люди, то, что вы видите, – ксенофоб. – Его улыбка стала более широкой. – Но это неподходящее имя. Он не боится нас и не ненавидит. Для него жизнь заключается в строительстве тоннелей, в расширении и воспроизведении, и росте, и вечном, непрерывном поиске тепла, заполнении Камня, превращении Не-Самого в Самого. Но потом встречаешь кого-то, кто заставляет тебя остановиться и подумать…

Уилкинс подошла ближе, но очень осторожно, ствол её тяжёлого пулемета неуверенно подергивался.

– Лейтенант, в ваших словах нет смысла. Может быть, вы начнёте снова?

– Подумать только, – медленно произнес Дэв, – всё, что от нас требовалось, это попытаться найти объяснение. Я хочу сказать, часть его умерла, и тогда Вселенная вдруг стала выглядеть иначе. – Вздохнув, он покачал головой, вдруг болезненно ощутив, что слова его звучат бессвязно, поскольку он пытается изложить непонятное… чужое. Голова его раскалывалась. – «Оно»… нет, не то слово. Слишком безлично. Просто у нас нет подходящих слов.

Он замолчал и замигал глазами, только что в голову ему пришла другая мысль.

– Лучше положите оружие, люди, – сказал он. – Думаю, теперь нашей войне пришёл конец.

Катя во все глаза уставилась на Дэва.

– Можно ли верить этому?

Но Дэв в этих словах услышал то, что скрывалось за ними: «Можем ли мы доверять тебе? Может быть, оно что-то сделало с твоим разумом?»

– Мы можем доверять ему, – тщательно выговаривая слова, сказал он. Слишком много откровений в такой короткий промежуток времени, и они решат, что перед ними стоит не Дэв Камерон. Контакт с существом изменил его, но не в том смысле, как этого боялись люди. Он сделал глубокий вдох и постарался говорить ровным, спокойным голосом. – Это машина. Огромная, сложная машина, собранная из Бог знает какого числа триллионов компьютеров, величиной не больше бактерии. Электромеханические компьютеры, изготовленные, вернее, выращенные из какого-то эквивалента нуклеопротеинов.

Катя с сомнением посмотрела на него.

– Кто вырастил их? Откуда они взялись?

Дэв на минуту задумался, тщательно подбирая слова.

– Между нами и нашими машинами существует что-то вроде симбиоза, так? С помощью нанотехнологии мы можем выращивать компьютеры в наших мозгах, под кожей, превращая их в частицу самих себя. Это наш способ взаимодействия с остальным миром. Сейчас даже трудно представить себе жизнь без них. Понятно? А теперь представьте… некую форму жизни. Я мало что помню об этом – так, отдельные фрагменты из двухмерного фильма, записанного на шершавую пленку. Развивался он на очень старой планете, вращавшейся вокруг красного карлика, глубоко в её недрах, возможно, в каком-то водяном кармане, подогреваемом расплавленным ядром планеты. Примитивный организм, достигший за многие миллиарды лет своего существования абсолютного пика своего потенциала. Представьте, что было бы, если бы у моллюсков на Земле в процессе эволюции развился интеллект. Запертые глубоко в каменных недрах планеты, они… они были отрезаны от остальной Вселенной. Эволюция, должно быть, протекала медленно, очень медленно, вызывать мутацию и изменения было нечему, разве что естественному радиоактивному излучению скал. Но шла борьба за сырьё. За тепло. Они были термоворами, пожирателями тепла, поэтому повсюду искали его. Может быть, это покажется маловероятным, но, скорее всего, именно это послужило стимулом для развития разума, самопознания. Представьте, как они воспринимали Вселенную. Был Сам. Был Камень. В Камне были дыры, проделанные ими… Пустота. He-Камень. Всё остальное – вода, тепло – были вариантами Камня.