Книга Снежный король - Ирина Котова

— Где же твоя коса, Марья?

— Пикси отдала, — и руки сами потянулись волосы погладить, пригладить растрепанные.

— Да зачем же все отдавать! Хватило бы и локона этим паршивцам! — ругнулась она. — В волосах столько силы скрыто, а ты им за пустяк подарила. Так зачем же ты вернулась, милая?

— Кому и пустяк, — вздохнула я, — а кому жизнь любимого батюшки. А вернулась, потому что надо мне хозяина вашего задобрить. Пусть хоть гонит, хоть ругает, а не отстану, пока на мне не женится!

— Да, суров он, но и ты, гляжу, решительно настроена, — согласилась брауни, улыбаясь. — И хорошо. Давно пора ему жениться, куда мужику-то без жены? Мужик без жены дуреет, на звезды смотреть лезет, книги умные читать… Вот что, девка. Завтрак он уже съел, а обед еще далеко. Отведу я тебя в помывочные, платье свежее дам, а потом и готовить можно. Если чего не хватит — воронам нашим скажи, они по всему свету достать нужное могут. Но всего довольно у нас в погребах, разве что совсем далекую редкость закажешь. Сготовишь, отнесешь ему обед сама. Улыбнешься, пирога преподнесешь, слов ласковых скажешь, может, и оттает. Только не трогай у него в мастерских ничего, заклинаю, а то осерчает, и обед вкусный не спасет! Нам он даже убирать там запрещает!

* * *

Ох и расстаралась я в это раз! Щей грибных наготовила, пирогов с рыбой жирною, красной, лучком и перцем сдобренной, с морковкой тушеной. А пшено рассыпчатое с белыми грибочками, рачьим мясом запечённым, маслом сливочным и репою? А сладость персиянская из теста тонкого, орехами и медом проложенного? Да после такого даже упырь неживой улыбнется и в пляс сорвется!

Зазвонил колокольчик к обеду, пошла я с подносом тяжелым к колдуну. Волосы короткие лентой повязаны, платье свежее надето, шагаю, а сама ни жива ни мертва. Прошла залу костяную пиршественную, гобеленами завешанную, с очагом громадным у стены, поднялась по лестнице витой в башню, мимо спальни хозяйской и мастерских колдуна, на самый верх, к комнате, где он зелья и заклинания свои испытывает и обедает, если от дел оторваться не может.

И то тут, то там встречались мне волшебные слуги. Ворон Доррин духа прозрачного распекал, за то что тот ночью цепями гремел, брауни молоденькие, поменьше, чем Эльда, залы вовсю намывали, русалка длинноволосая на двух ногах с корзиной стираного белья во двор спешила, мелкий человечек какой-то в шляпе зеленой и с горшком золота в руках мимо пробежал — только буркнул «Еще одной жалованье платить, с золотцем расставаться, пусть и хозяйским». Слышались со двора удары молота по наковальне — видно, кузнец работал, — ржание лошадей из конюшен, мычание коров, квохтание куриц и ругань птичниц. Видела я и обычного человека, старенького садовника с пышными усами — он Эльде на кухню сито с горохом нес и морковку. Ну, хоть не одна я тут человеческого рода и уже душе приятнее.

Пока поднималась, запыхалась вся. Волосы из-под ленты выбились, в глаза лезут, и не поправить их никак. Встала я у двери круглой, по краям словно пламенем обугленной, постучала.

— Заходи, Эльда, — недовольно прозвучало изнутри.

Я кое-как спиной дверь толкнула, пятясь, с подносом вошла… и на что-то наткнулась, что-то смахнула на пол. Оглянулась через плечо, обмирая — за мной стол, а на полу две плошки лежат разбитые, и зелье разлитое вокруг дымком вьется, и пахнет черемухой и яблоком.

А за столом Мерлин стоит, вдыхая и выдыхая медленно. Ноздри раздуваются, глаза сверкают раздраженно. Я ойкнула, развернулась, еле поднос удержав, и к двери обратно пятиться стала.

— Куда же ты, Марья? — спросил колдун тоном нехорошим. Дверь за моей спиной клац — и закрылась.

— Да, думаю, позже зайду, — пробормотала я суматошно, оглядывая комнату, чтобы знать, куда прятаться. А она огромная, круглая, с окнами высокими. Пахнет тут травой и едким чем-то. И очагов несколько — на одном как раз котел малый кипит, — и печь небольшая сложена. А беспорядок какой! Столов тут множество, заваленных бумагами, и полок по стенам с порошками и зельями, и банок разных, и плошек, и вещиц разных невиданных, которых я и признать не смогла. Пол немытый сто лет уже, наверное, пылищи всюду — хоть картошку сажай. А посреди всего безобразия на столе, на подставке круглой яйцо мелкое золотом сияет. Вот оно, Кащеем за спор отданное!

Пока я бардаку возмущалась и куда прятаться думала, колдун рукой движение сделал, и ключ в замке дверном провернулся с щелканьем.

— Нет, — покачал Мерлин головой, — позже ты не зайдешь. Потому что сейчас не выйдешь.

Я вздохнула, голову склонила. Злится-то как!

— Прости меня, — затараторила, — я ведь поклониться тебе пришла, поздороваться, аппетита пожелать отменного да накормить обедом вкусным. Не сердись, свет мой ясный, я тебе зельев этих наварю сколько захочешь!

А сама сделала еще несколько шагов назад и к двери спиной прижалась — уж очень злым хозяин костяного замка выглядел.

— А рассказать, как ты обратно в замок попала, не хочешь? — проговорил колдун вкрадчиво, стол обходя.

— Не хочу, — честно призналась я, на него завороженно глядя и на всякий случай поднос удобнее перехватывая — чтобы врезать, если вдруг рассвирепеет. — Если ты сейчас опять заупрямишься и меня из замка выкинешь, должно же у меня быть средство вернуться?

— Это средство тебя без волос оставило? — спросил он, руку протягивая и волосы мои хмуро трогая. — Зачем обрезала-то, Марья?

Мне волос до сих пор жалко было, а он еще и дров подбрасывает. Я губы надула, вздохнула расстроенно.

— Вот и я думаю, зачем? Все ты виноват! С другой стороны, все равно мне в жены к тебе идти, так что раньше обрезать или позже, какая разница? Ты не вопросы задавай, сокол мой ясный, ты обедай давай. У меня уже руки отвалились поднос держать. Я вон тебе сколько всего наготовила.

— Ох Марья, Марья, — сказал он тяжело. Поднос забрал, на стол поставил, а сам ближе подошел и по щеке меня погладил. — Глупая ты девка. Сказал же, улетай домой, нет, ты в лесу, полном нечисти и зверей диких, остаться решила. Пришлось защиту ставить. Так тебе еще и поутру ума хватило сюда вернуться.

— Так это ты был! — обрадовалась я. — Вот видишь, добрый ты, Мерлин внук Мерлина. Глубоко внутри, конечно. Не зря я решила, что ты будешь хорошим мужем. А что глупая я, — говорю бодро, а самой обидно — жуть, — так ничего, у тебя-то ума на двоих хватит. Признавайся — хотел ведь, чтобы я вернулась?

Мерлин выдохнул, глазами раздраженно сверкнул.

— Или нет?.. — предположила я шепотом.

— Надоедливая, упрямая, — усмехнулся он, за горло пальцами меня обхватывая. А глаза теплыми стали, в душу мне смотрят, и сердце мое колотится, как заячье. — А красивая какая, зараза, смотрел бы и смотрел. Как бы тебя научить, чтобы больше ко мне не лезла, покой мой не нарушала? Не боишься совсем ничего?

— Тебя я не боюсь, — сказала я шепотом.

Он щеки моей губами коснулся и отступил.

— А зря, — и снова глаза его холодными стали. — Я тебе обещал, что в лягушку превращу, если ты вернешься?