Книга Ночной ураган - Кэтрин Коултер

Чувствуя, как вновь нарастает знакомое возбуждение, Джинни приподнялась на локте, наклонилась и поцеловала мужа.

— Означает ли это, что ты меня простила?

— Возможно, — шепнула она и снова поцеловала его. — Не могу долго сердиться на тебя, как бы ни хотела. Я жалкая, слабовольная женщина.

Это утверждение звучало не совсем искренне, но Алек сам не мог понять, почему так думает. Конечно, она злилась на него, но на ее месте он испытывал бы такую же ярость. С тех пор как память изменила Алеку, он знал лишь одну Джинни — милую, добрую, восхитительно мягкую и уступчивую в обращении как с ним, так и с его дочерью. Но что-то все-таки тут не так.

Алек покачал головой, уставясь в гладкий белый потолок. Только непонятно, что именно.

Он долго слушал ровное сонное дыхание жены пока не забылся сам.

На следующее утро в спальню тихо вошел Пиппин, чтобы разжечь огонь в камине, и, глядя на укутанных одеялами, мирно спящих в объятиях друг друга хозяина и хозяйку, широко улыбнулся.

Когда Алек открыл глаза, в комнате было тепло. Откинув покрывала, он осторожно высвободился из объятий Джинни, глядя на ее обнаженные груди. Белые и мягкие, и стали теперь гораздо полнее. Алек осторожно тронул кончиком пальца розовый сосок. Джинни вздрогнула и открыла глаза.

— Доброе утро.

Джинни улыбнулась и откинула голову, бессознательно предлагая ему нежные холмики. Алек улыбнулся в ответ, хотя и с некоторым напряжением, и поспешно прикрыл ее простыней.

— Сегодня мы делаем покупки для тебя, — объявил он и, взглянув на часы, вздохнул. — Уже очень поздно, Джинни. Я бы не хотел ничего иного, кроме как продлить вчерашнюю ночь, но сегодня нужно слишком многое успеть.

Именно Алек отвез Джинни к мадам Джордан, француженке, вышедшей замуж за англичанина, впоследствии погибшего в Трафальгарском сражении.

— Так я зовусь много лет, — пояснила она с неистребимым французским прононсом, — нет смысла что-то менять.

Для Джинни это стало повторением подобной же сцены в Балтиморе. Она покорно наблюдала, как муж и мадам Джордан обсуждают ткани, фасоны и выкройки, мгновенно доставленные тремя помощницами. Ее беременность обсуждалась так свободно, словно Джинни стала невидимкой. Покрой выбирался с таким расчетом, чтобы платья можно было легко переделать по мере того, как живот будет расти.

Алек придирчиво следил, как ее измеряют. Джинни молчала, не зная, что лучше — стыдиться или возмущаться. В конце концов она решила, что слишком устала как для одного, так и для другого, и покорно позволяла делать с собой все, что угодно. Через полчаса Алек вынес окончательный вердикт:

— Она наденет это платье, мадам, и этот плащ.

Джинни не сводила глаз с невероятно красивого светло-серого бархатного плаща, подбитого соболем. Она никогда не видела ничего подобного. Голубое платье из мягкого муслина, с высокой талией очень шло ей и скрывало округлившийся живот. Ни бантов, ни оборок, сама простота, что, как твердо объявил Алек, и было как раз ее стилем.

— Прекрасно, милорд, — с готовностью согласилась мадам Джордан. — Вы счастливица, дорогая, — добавила она Джинни. — Такой щедрый муж! Так заботится о вас!

Звучало это очень мило, но Джинни вовсе не желала, чтобы о ней заботились… разве что в тех случаях, когда дело касалось нарядов… но ведь она могла все купить себе сама. В конце концов, верфь принадлежала Джинни, как и доходы от нее.

Но тут Джинни вспомнила, что сама отговорила Алека написать дарственную. Верфь отошла ему по завещанию отца. Но какое это имеет значение? Они женаты, значит, верфь — общая.

Джинни, пожав плечами, решила больше не думать об этом.

— Послезавтра, — сказал Алек, когда они добрались до Портсмут-сквер, — мы уезжаем в Нортамберленд. К этому времени у тебя будет достаточно платьев.

— Значит, решил, что я достойна сопровождать тебя?

— Не задирай нос, просто у меня нет другого выбора. — По голосу было ясно, что Алек совсем не доволен принятым решением.

— А Холли?

— И она тоже.

Джинни хотела заверить мужа, что будет ему неоценимой помощницей, но, увидев нахмуренное лицо, решила придержать язык.

«Я в самом деле становлюсь слабовольной», — подумала она невесело. Собственные мысли отнюдь не радовали Джинни.

Глава 22

— Эй! Алек! Господи Боже! Добро пожаловать домой, старина!

Алек резко натянул поводья, заставив Каира, своего жеребца, протестующе заржать, обернулся и увидел у входа в «Уайт-клуб» джентльмена, приветственно махавшего рукой. Незнакомец оказался высоким, стройным, черноволосым, хорошо одетым и с военной выправкой. Нет, тут что-то другое. Дело не просто в его выправке: он точно знал, что этот человек служил в армии.

Алек покачал головой, зная, что это правда, но не понимая, откуда такая уверенность.

Он тоже улыбнулся и, помахав в ответ, спешился и пожал протянутую руку.

— Я слышал, что ты вернулся, Алек. Мы с Ариель приехали в Лондон на две недели и остановились в Драммонд-Хаус. Мальчики тоже с нами и очень хотят повидаться с любимым дядюшкой и кузиной. Как поживает Холли?

— Но у меня нет ни брата, ни сестры, — медленно ответил Алек, ища в лице джентльмена сходство с собой. — По крайней мере я так думаю.

— Алек, что это с тобой? Давай зайдем в клуб и выпьем по стаканчику бренди. Я слышал, ты женился. Это правда? Ариель не может дождаться, когда же увидит твою жену.

Алек кивнул, вручил поводья ожидавшему груму и последовал за незнакомцем. Они уселись в отделанном панелями читальном зале, где, кроме них, было всего двое джентльменов, не обративших внимания на вновь прибывших гостей. Подняв стакан, Алек тихо объяснил:

— Прошу прощения, но я вас не знаю. Почти два месяца назад со мной произошел несчастный случай, и моя память… словом, я ничего не помню из прошлой жизни.

— Ты шутишь!

— Я бы все отдал, чтобы быть способным так шутить. Вы ведь не мой брат, правда? И ваша жена не моя сестра? Вы сказали, что я дядя мальчиков.

Удивленное выражение не исчезло, но голос джентльмена был спокоен и тверд:

— Меня зовут Берк Драммонд, граф Рейвнсуорт. Моя жена Ариель — сводная сестра вашей первой жены, Несты, умершей от родов пять лет назад.

— Неста, — повторил Алек, задумчиво глядя в стакан с бренди. — Я так часто мысленно вижу ее… какие-то отрывочные сцены… беременной, весело смеющейся и очень хорошенькой… но чаще всего мертвой, холодной и молчаливой… — Алек осекся. — Вы женаты на ее сестре.

— Совершенно верно, — кивнул Берк. — Вот уже пять с половиной лет.

— И вы были военным.