Книга Невинная - Дэвид Бальдаччи

Придерживаясь той же концепции, Роби работал над теми вещами, которые необходимы, чтобы выжить там. Выпады, броски, взрывная мощь от пяток до макушки. Всё задействовано с полнейшей слаженностью. Верхняя и нижняя части корпуса одновременно, пока он дожимал корсетные мышцы до отказа. Рельеф у него безупречный, но рубашку Роби никогда не снимал. Он ни за что не стал бы демонстрировать кубики пресса, если только это не потребуется для миссии.

Уилл добрых полчаса занимался йогой, пока весь не взмок от пота. И держал крест на кольцах, когда дверь вдруг открылась.

На него уставилась А. Ламберт.

Не улыбнулась и даже не подала виду, что узнала его. Просто закрыла дверь за собой, прошла в угол и села на мат, скрестив ноги. Роби продержал крест еще тридцать секунд – не ради того, чтобы произвести впечатление, ведь она на него даже не глядела. А чтобы заставить тело выйти за пределы того, к чему оно привыкло. Иначе он просто теряет время попусту.

Закончив, Уилл легко спрыгнул на пол. Подхватил полотенце и утер лицо.

– По-моему, вы единственный, кто пользуется этим залом.

Опустив полотенце, он обнаружил, что теперь она смотрит прямо на него.

На ней были джинсы и белая футболка. И то, и другое обтягивающее. Спрятать оружие негде. Роби всегда первым делом проверял именно это, будь перед ним мужчина или женщина, подросток или старик.

– Вы же здесь, – заметил он.

– Не тренироваться.

– Тогда зачем же?

– Жаркий день в конторе. Просто поостыть.

Уилл оглядел небольшой, скверно освещенный зальчик, пропахший застарелым потом и плесенью.

– Наверняка, чтобы остыть, есть местечки и поуютнее.

– Я не ожидала встретить здесь хоть кого-то.

– Разве что кроме меня. Судя по вашим словам, вы знали, что я пользуюсь залом.

– Я сказала так только потому, что увидела вас тут нынче вечером, – пояснила она. – Прежде я вас тут не видела, да и никого другого, если уж на то пошло.

Ответ он знал, но все равно спросил:

– Значит, жаркий день в конторе. И где же вы трудитесь?

– В Белом доме.

– Впечатляет.

– В иные дни это не кажется таким уж впечатляющим. А вы?

– Инвестиции.

– Работаете на одну из больших компаний?

– Нет, я сам по себе. С самого начала. – Роби накинул полотенце на плечи. – Что ж, пожалуй, оставлю вас здесь прохлаждаться.

Однако на самом деле он еще не хотел уходить. Наверное, она это почувствовала.

– Я Энни, – встав, сказала она. – Энни Ламберт.

– Здравствуйте, Энни Ламберт.

Они обменялись рукопожатием. Пальцы у нее были длинные, гибкие и удивительно сильные.

– А у вас имя есть? – поинтересовалась она.

– Роби.

– Это имя или фамилия?

– Фамилия. На почтовом ящике написано.

– А по имени?

– Уилл.

– Это оказалось потруднее, чем должно бы, – она обезоруживающе улыбнулась. Роби поймал себя на том, что расплылся в ответ.

– Я не самый свойский парень из тех, что вам встречались.

– Но я же видела вас на вечеринке на третьем этаже позавчера вечером.

– Это мне малость не свойственно. Я впервые пропустил бокальчик мохито за долгое время… Может, мы могли бы изредка сходить куда-нибудь выпить. – Роби и сам не знал, с чего вдруг это сорвалось с его губ.

– Ладно, – небрежно отозвалась Энни. – Годится.

– Доброй ночи, – сказал Уилл. – Хорошо вам прохладиться.

Закрыв за собой дверь, он на лифте поднялся на свой этаж.

И сразу же позвонил. Вообще-то ему не хотелось этого делать, но обо всех контактах надо немедленно докладывать. Роби не думал, что есть основания беспокоиться из-за Энни Ламберт, но правила вполне недвусмысленны. Ее изучат более тщательно. Если что-нибудь всплывет, Роби уведомят и предпримут надлежащие действия.

Сидя в кухне, Уилл ломал голову, следовало ли звонить вообще. Ему больше не суждено воспринимать что бы то ни было по-человечески. Тот, кто проявляет к нему дружелюбие, – потенциальная угроза. Об этом надо доложить.

О «прохлаждающейся» женщине, поздоровавшейся с ним, надо доложить.

«Я живу в мире, даже отдаленно больше не напоминающем нормальный. Если он вообще когда-нибудь таким был. Но я-то не всегда буду таким. И у агентства нет никаких правил, запрещающих выпить в компании с кем-нибудь». Так что, может, он и будет. Изредка.

Покинув дом, Уилл пересек улицу. Из тамошней многоэтажки открывается прекрасный вид на его дом, в том-то и дело. На четвертом этаже была пустая квартира. У Роби имелся ключ от нее. Войдя в квартиру, он направился прямиком в самую заднюю комнату. Там был установлен прибор наблюдения, считающийся одним из лучших в мире. Включив его, Уилл направил его жерло на свой дом. Нажимал на кнопки и вертел лимбы, делая регулировки, пока не навел резкость на определенную часть здания.

Его этаж, четвертая дверь по коридору. Свет горит, жалюзи подняты на три четверти. Роби ждал. Десять минут. Двадцать. Ничего не менялось.

Открылась и закрылась входная дверь Энни Ламберт. Она направилась по коридору. Роби поворачивал прибор размеренными движениями, отслеживая ее путь. Остановившись в кухне, она открыла холодильник и вынула «Диет-колу» – прибор позволял без труда прочесть этикетку, – затем захлопнула холодильник толчком бедра. Наполнила стакан до половины газировкой, а вторую половину долила ромом, выудив бутылку из шкафчика над плитой.

Пошла по коридору. На подходе к спальне расстегнула молнию джинсов, стащила их и швырнул в корзину с грязным бельем. Поставив напиток на пол, стянула майку через голову. Ее нижнее белье оказалось розовым, причем вовсе не стрингами, покрывая всю попку целиком.

Роби этого не видел. Он отвернул свой прибор наблюдения, как только она начала расстегивать брюки. Прибор стоит пятьдесят кусков, и негоже пользоваться им для жалкого вуайеризма.

Вернувшись в свой дом, Уилл поднялся на лифте на верхний этаж.

Запертая дверь вела на крышу. Нехитрый замок был не помехой. Роби перемахнул короткий лестничный пролет, ведущий на кровлю здания. Подошел к самому краю и поглядел на город.

Ему ответил взглядом Вашингтон, округ Колумбия.

Ночью это очаровательный город. Монументы, подсвеченные луной на фоне темных небес, выглядят особенно величественно. По мнению Роби, округ Колумбия – единственный город в Соединенных Штатах, воистину конкурирующий с великими городами Европы, если речь заходит об официальном декоре.

Но заодно это еще и город секретов.