Книга По ту сторону жизни - Екатерина Лесина

— Как ваше самочувствие? — вежливо поинтересовался Диттер.

— Спасибо, неплохо. — Я откусила кусок тоста, щедро намазанного чесночным маслом.

Прелесть. А фирменный соус с волчеягодником вышел просто отменным… Голода я по-прежнему не ощущала, что, однако, нисколько не мешало мне получать удовольствие от еды.

— Крови не хочется?

К чаю подали портвейн из старых запасов, что свидетельствовало о немалой симпатии старика Гюнтера к гостю. На моей памяти никто этакой чести не удостаивался… Что ж, мне следовало присмотреться к инквизитору получше. Дворецкий, доставшийся мне в наследство вместе с домом, обладал отменнейшим чутьем на людей и полным отсутствием пиетета перед чинами.

Помнится, нашему мэру он подал молодое вино, которое ко всему слегка перебродило и потому изрядно отдавало уксусом и почему-то пованивало рыбой. Его обычно наливали рабочим, которых нанимали привести сад в порядок… Рабочим оно нравилось, а вот мэр обиделся. Зря.

— Нет.

— Совсем?

И прищурился. Ага, знакомый взгляд… Не было у него бабули с гибкою линейкой, которая выправляла не только осанку, но и прищур.

Менять поле зрения надо без гримас. Вот так.

— Совсем, — я широко улыбнулась и пригубила портвейн.

А про кровь он зря сказал. Я вдруг представила ее, такую горячую, тягучую, слегка солоноватую… представила и содрогнулась.

Мерзость какая!

А Диттер моргнул.

Его шуточки?

— Полегче, — я постучала коготком по бокалу. — Я ведь и жалобу подать могу.

— Только после того, как будете признаны истинно воскресшей…

Это мне вежливо намекали, что в случае, если я вдруг откажусь сотрудничать, то воскрешение не признают, а меня объявят нежитью? Вон как дядюшка встрепенулся.

— Мне кажется, этот вопрос требует отдельного… обсуждения…

Ага, и в глазах надежда пополам с сомнением. Небось, прикидывает, стоит ли подходить со взяткой, и если да, то сколько предлагать, чтобы не оскорбить столичного гостя, а заодно уж и не переплатить.

— Что вы чувствуете?

— Желание выставить их из дома, — я обвела рукой свою семейку. — Надоели несказанно… а в остальном, ничего особенного…

Я вновь прислушалась к себе. Вяло шелохнулась жажда мести и утихла. Кому мстить? За что? Незавершенные дела? Вот запись к цирюльнику пропустила, а мастер Отто терпеть не может женщин, которые не приходят вовремя. Это чревато отлучением от круга избранных, кому он делает укладку собственноручно. Надеюсь, он войдет в мое положение и посчитает смерть причиной достаточно веской.

Миссия?

Нет, никаких миссий… ни желания немедленно перекроить мир, ни откровений, которые бы рвались на волю, ни…

Ничего.

Диттер моргнул.

И мне почудилось, удивился. А что… я, между прочим, не просила меня возвращать… я жила… да нормально я жила… среднестатистически, как выразился бы любезнейший Аарон Маркович фихельшманц, мой поверенный…

Магазины. Кафе. Редкие вечеринки, которые я, признаться, посещала исключительно от безысходности. В нашем городе помимо вечеринок и сплетен заняться больше нечем. А одно рождает другое… нет, были еще дела биржевые.

Акции там…

Доля в местном проекте, которую удалось урвать, несмотря на сопротивление мэра…

И все.

В последний год у меня и любовника-то толкового не было… то ли сезон не задался, то ли требования мои стали выше, в общем, не жизнь, а тоска…

— Надо же, — протянул Диттер, засовывая в рот кусок утиной грудки. — Не понимаю…

— Сама удивлена…

Наверное, есть люди, которые куда больше нужны миру, чем двадцатипятилетняя блондинка, пусть и владелица небольшого состояния, но…

Я не подавала больших надежд. Не имела грандиозных планов. И семья моя, которая могла бы послужить якорем… нет, не эта семья, но с другой тоже не сложилось, подозреваю, отчасти ввиду поганого моего характера.

Тогда зачем?

— Разберемся, — пообещал Диттер.

И странное дело, я ему поверила.

ГЛАВА 5

Три дня… на редкость напряженные три дня.

У меня отрезали прядь волос. И отщипнули кусочек кожи, пусть с извинениями и объяснениями, в которых я не слишком-то нуждалась, понимая, что без проб не обойтись, но все равно неприятно. Не больно. Неприятно.

Боль… боль перестала существовать для меня, это я поняла, когда тетушка Фелиция случайно, конечно же, вывернула на меня чашку горячего чая.

Кожа не покраснела.

А я… ощутила некоторое неудобство, и только. Не знаю, как еще описать. Уже вечером, оставшись наедине с собой и заперев дверь, во избежание так сказать, я воткнула в руку иголку.

Ничего.

И даже когда игла пробила ладонь насквозь… пришлось постараться, но… по-прежнему ничего. Я помахала рукой. Пошевелила пальцами.

Не ощущать боли, конечно, в чем-то хорошо, но…

И во сне я тоже не нуждалась. Не испытывала усталости. Или вот голода.

Я прислушалась к себе. Да, чувства были какими-то… приглушенными? Сложно подобрать слова… зато магические потоки виделись ясно. Я и предположить не могла, что наш дом настолько особенный.

Темные токи деструктивной энергии устремлялись вниз, возвращаясь к источнику, который я воспринимала весьма ясно. Даже удивительно, что прежде я не знала…

Не предполагала даже… И не только я…

Отец? Дед? Бабушка? Дед знал наверняка и, значит, бабушка тоже… с отцом — вопрос, но… почему источник не почуяли дознаватели, когда проводили расследование?

Или…

Нет, в реестре известных силовых точек, который обновляется ежегодно, дабы все заинтересованные лица имели доступ к важной информации, наш дом не значится.

И не значился, готова поклясться, в последнюю сотню лет…

Хорошо это? Плохо?

Тайна была, и если меня в нее не посвятили…

Я потерла виски. Не стоит спешить. Времени теперь у меня много, возможностей тоже прибавилось, следовательно, разберусь. И вообще проблемы стоит решать по мере их возникновения. Главная на сегодняшний день — любимые родственнички, которые не слишком-то рады моему возвращению. Здесь я их в чем то понимаю. Правда, понимание это не настолько велико, чтобы вернуться в прежнее состояние.

И да, мне все более и более интересно, как я умерла.

Иголку я воткнула в подушечку для иголок. Ее же убрала в корзинку для рукоделия, подаренную заботливой тетушкой на Единение. Пригодилась-таки…