Книга «Линия Сталина». Неприступный бастион - Герман Романов

Ищут крайних, извечный русский вопрос уже стоит во всей остроте – кто виноват?!

А тут искать нечего – вина командования СЗФ нарисована на карте, и спросят с него строго, ведь Москва слезам не верит, даже тех, кто выполнял ее приказы, бессмысленные и вредительские в те первые дни войны. Да оно и понятно, не будет же Сталин, который отдавал эти распоряжения, обвинять себя. Да и советники у него под стать – маршалы Ворошилов и Тимошенко, не отмеченные никакими военными талантами, полководцы доморощенные с образованием в два класса приходской школы.

Стратеги подкованные из 1-й конной армии! Лучше бы лошадям под хвосты заглядывали!

– И что делать?

Извечный русский вопрос вырвался поневоле у измученного болезнью генерала. Разгромленные в приграничном сражении войска отступали, уже не пытаясь удерживать предназначенные для обороны рубежи. Потеряно более тысячи танков, немцы словно не заметили яростных контратак этой стальной лавины. В отходящих под натиском врага стрелковых дивизиях осталось по три тысячи человек, хорошо, если активных штыков в таких соединениях на один полнокровный батальон наберется. Линию обороны по Западной Двине 8-я армия своими силами никак не могла удержать, несмотря на директивы из Ставки и грозные приказы командования. Сбить врага с плацдарма под Двинском, захваченного уже 26 июня с целыми мостами, которые не успели вовремя взорвать, не удалось. Наоборот, немцы захватили еще плацдарм у Крустпилса, потом другой у Ливаней, а сегодня начали наступление оттуда большими силами танков и мотопехоты – плацдармы сегодня «вскрылись», противнику удалось в считаные дни перебросить на них достаточное число подвижных дивизий.

Чем их остановить?

В сражение введена находившаяся во втором эшелоне 27-я армия, без ощутимой пользы, а то и впустую, истрачены последние резервы фронта – 21-й механизированный и 5-й воздушно-десантный корпуса. Понесла потери и отброшена также свежая 112-я стрелковая дивизия из занявшей Полоцкий УР 22-й армии. Хуже того, так и не выбив немецкие танки с захваченного ими стратегического плацдарма, эти соединения совершенно обескровлены в ходе ожесточенных боев.

Какие уж тут резервы?! Нет их!

Про 11-ю армию в штабе фронта не знали уже несколько дней – части генерала Морозова, попавшие под страшный массированный танковый удар левого фланга германской группы армий «Центр», разгромлены начисто, их остатки панически бегут, вроде бы к Полоцкому укрепрайону. Связи с нею нет, впрочем, как со многими другими соединениями. Управление войсками практически утрачено, все кругом смешалось в невероятную толчею – штабы всех уровней, от армии до дивизии, отступая с войсками, постоянно меняют места дислокации, на время которой их соединения и части предоставлены собственной судьбе.

За эти дни штаб фронта сам переместился несколько раз, оказавшись вчера уже в Пскове, за шестьсот верст от государственной границы, в своем глубоком тылу, как казалось еще девять дней тому назад, а сейчас уже в прифронтовом городе. И в очередной раз потеряно управление армиями. Где командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Кузнецов, никто не ведает. Вроде бы отстал по дороге от штабной колонны, наводя порядок в отступающих частях, и вся ответственность за приказы теперь лежит на нем как начальнике штаба.

Три дня назад они с командующим уже здраво оценили ситуацию и масштаб разразившейся катастрофы и оба осознали наконец, что удержать немцев на Двине никак не удастся. А потому Кузнецов приказал поспешно отходить в Полоцко-Себежский и Псковско-Островский укрепрайоны, видя только один выход из создавшегося критического положения – сохранить уцелевшие стрелковые дивизии, отвести их как можно быстрее. Оторваться от преследующей немецкой пехоты и упорной обороной вдоль реки Великой как можно дольше сдерживать дальнейшее продвижение германских армий на старой советской границе, где вытянуты длинной цепью железобетонные коробки ДОТов укрепрайонов, построенные еще в тридцатые годы.

В усиление к ним отвести еще не введенные в бой свежие 22-й и 24-й стрелковые корпуса, каждый в две дивизии. Вот только эти территориальные формирования, набранные из эстонцев и латышей, крайне ненадежны, в них растет дезертирство, антисоветское восстание в частях может вспыхнуть в любой час. А так, может, удастся прополоть в них изменников и пополнить уроженцами русских областей, сделав их боеспособными.

Ставка согласилась на отвод, более того, сюда же должны подойти и резервы из МВО – 22-я армия генерала Ершакова в первый, 41-й стрелковый корпус генерала Кособуцкого во второй УРы – девять свежих стрелковых дивизий. К Пскову также отправились две дивизии 1-го механизированного корпуса, срочно переданного из состава войск Северного фронта.

Только все запланированные в далекой Москве сроки безжалостно срывались – уже сегодня части должны прибыть в Псков и занять оборону, вот только 41-й корпус где-то продвигался по железной дороге эшелонами. А мехкорпус, как доложили, оставив по шоссе десятки сломавшихся танков, сейчас перевозили по железной дороге от Ленинграда обратно в УР, к местам своей прежней дислокации в треугольнике Порхов – Псков – Остров.

Вчера обухом по голове ударила шифрованная телеграмма из Москвы – Ставка запрещала отход от Двины и потребовала удерживать ее северный берег 3–4 дня для выигрыша времени, что требуется для создания обороны по реке Великой. А ведь войска находятся на марше, они сюда и отступают. Но приказы не обсуждают, и с болью в сердце он распорядился вчерашним вечером возвращаться частям на прежние позиции, а утром с захваченных плацдармов ударили немцы.

Какая каша там сейчас творится, Кленов боялся представить: нет ничего страшнее, чем застигнутые врасплох уставшие стрелковые дивизии, прямо на марше встреченные атакой вражеских танков. Генерал понимал, что совершил и другую ошибку – приказал разыскать и отправить эшелонами на Резекне через Остров, опять же по категорическому требованию Ставки, 163-ю моторизованную дивизию из 1-го мехкорпуса. Ее нашли, первые эшелоны ушли в ночь из Острова, а теперь он с нарастающим в душе ужасом понял: наши танки и мотопехота даже не успеют разгрузиться из вагонов, немцы их просто атакуют на линии железной дороги, и все закончится еще одним чудовищным разгромом.

А ведь он сам приказал усилить дивизию десятью новыми тяжелыми танками КВ, только что прибывшими с Кировского завода. Эти 50-тонные махины с платформ просто не успеют снять, и они совершенно бесполезно погибнут. А ведь и это ему поставят в перечень будущих обвинений, скажут, что не разобрался в обстановке!

– На чужой территории, малой кровью, могучим ударом…

Генерал Кленов скривил губы, припомнив довоенную доктрину. Ладно бы один Северо-Западный фронт потерпел бы жуткое поражение, нет, везде советские войска пятились или даже бежали. Повсеместно отступали перед врагом, потерпев не какие-то мифические временные неудачи, как сообщает Совинформбюро, а пережив настоящий разгром. Отошли не только к старой границе, но в центре, на Западном фронте, и на Украине перешли ее. Значит, не в одной армии дело, а в бездарном руководстве.

– Рыба гниет с головы, а дерут ее с хвоста, – еле слышно прошептал про себя Петр Семенович, горько усмехнулся, сломленный накатившим чувством тоскливой обреченности. И вздрогнул, когда в дверь постучали и в кабинет вошел дежурный связист по штабу фронта.