Книга Зверь - Константин Костин

— Здравья желаю, товарищ полковник! — прокричал он, изучая наши лица, и, очевидно, пытаясь понять, кто старший группы.

Полковник? Ну это генерал загнул… несколько лет назад было бы приятно, но сейчас, когда я понял, что не количество звезд является показателем счастья, мне было глубоко параллельно. Вообще же интересно, что такого ему наплел Паша?

— Евгений, — представился я, протягивая ладонь.

— Майор Сорокин, — ответил тот, неуверенно отвечая на рукопожатие. — Генерал-майор Мороз предупредил, что прибудет спецгруппа, но я и подумать не мог…

— Фюрер думает за нас, — улыбнулся я. — О целях миссии он говорил?

— Так точно, — кивнул майор. — Разведданные…

— Так, отставить, — прервал я военного. — Калач, займись разгрузкой, а мы пройдемся…

Алексей согласно кивнул, и скрылся в брюхе самолета. Мы с Сорокиным подошли к УАЗику, майор отщелкнул клапан планшетки и вопросительно посмотрел на меня. Я молчал.

— Разрешите доложить, товарищ… — начал он.

— Отставить, — повторил я.

Признаться, в начале, первые день-два подготовки, на меня нашла волна ностальгии. Такой душащей памяти о тех временах, когда я, будучи еще молодым лейтенантом, мечтал уйти в отставку не меньше, чем генерал-полковником… я верил в чудеса, и весь мир был у моих ног. И жизнь показала, что чудеса случаются, хотя и не так часто, как хотелось бы. И далеко не всегда эти чудеса творит добрая крестная фея из "Золушки".

Но теперь слова майора резали слух, а его нервное, напряженное поведение передавалось и мне, и я сам начал нервничать. Случай из ряда вон выходящий, если вспомнить, что последние несколько лет я был спокоен, как слон, и вывести меня из колеи — это нужно очень постараться, и не факт, что старания увенчаются успехом. Миссия почти невыполнима!

— Майор, тебя как звать? — спросил я.

— Майор Сорокин! — отрапортовал военный.

— Так, ладушки. Имя у тебя есть? — уже начиная выходить из себя, но стараясь сохранять спокойствие, произнес я.

— Николай.

— Вот что я тебе скажу, Николай… то, что говорят про полковников — ко мне пока что не относится. В смысле, папаху я зимой ношу не потому что она на мозги похожа, а потому что теплая. И не хуже тебя понимаю, что генерал — это не звание, а диагноз. Так что можешь расстегнуть верхнюю пуговицу и начать разговаривать нормальным, человеческим языком.

В глазах Сорокина промелькнуло недоумение, граничащее с ужасом. Даже я испугался — а вдруг он не умеет разговаривать, или, теп паче — думать по-человечески? Признаться, мне попадались подобные экземпляры.

К счастью, майор, все же, расстегнул верхнюю пуговицу, закатал рукава, снял фуражку и забросил ее в УАЗик, и начал уже другой разговор, совершено нормальным языком. И тут я все понял! Вернее, вспомнил свою реакцию в армейские годы на подобные визиты. Полковник спецгруппы, которой сам генерал Мороз приказал оказывать содействие! Пес меня знает, какие тараканы у меня в голове? Береженого, как говориться, Бог бережет, и лучше действовать по уставу — универсальной книги всех времен и народов, а касательно нашей ситуации — тем более.

— Девчонку, скорее всего, захватила группа Асламбека Мамаева, он уж не раз промышлял этим, — рассказывал Николай, расстилая на капоте русского джипа карту. — И держат ее, скорее всего, здесь, — майор ткнул пальцем в точку юго-западнее Буйнакска. — Тут у него что-то вроде временной базы.

— Километров двести, — прикинул я по масштабу. — Людей у него много?

— Людей? — усмехнулся Сорокин. — Людей у него нет вообще. А вот зверей — около пятидесяти. Бронетехники нет, вооружение — как у всех, старые добрые "Калаши", гранатометы. Вот, вроде, все что есть…

— Негусто, — согласился я. — Чем богаты, тем и рады.

— Только это… — майор поежился, словно вдруг замерз при тридцатиградусной жаре. — Места там странные.

— Да ты что? — удивился я. — И в чем же это выражается?

— Люди там пропадают, — пояснил Сорокин.

— Ну так, — развел я руками. — По-моему, в Чечне сейчас люди везде пропадают. Время такое.

— Да нет, не скажи, — протянул комбат. — Давненько, говорят, началось это. У меня еще отец, сразу после войны, погранцом в тех местах служил. Рассказывал, месяца не было, чтобы два-три человека не исчезли. Как не искали — никого так и не нашли. Говорят, до войны вообще спокойно было, а с сорок третьего все и началось.

— Ага, es war tiefe Nacht… Сказки все это, — отмахнулся я. — Там же горы. Ну сорвались с обрыва, упали… еще и в речку какую-нибудь — сразу потоком и унесет. С кем не бывает?

— Ну-ну, — скептично покачал головой военный. — Мое дело пре…

И тут он замер, глядя куда-то за мое плечо. Заинтригованный, я и сам обернулся. В это время со сходен АН-124 съезжал второй бронетранспортер, со спаркой КПВТ, оборудованный колейным минным тралом. Вокруг первой машины, уже стоящей под крылом грузовика, образовалась приличная толпа зевак различных армейских чинов. Да, тяжелый транспортный самолет на базе был не в диковинку, но такие машины военные видели впервые, и их реакция мало отличалась от нашей, когда мы сами впервые увидели эти потрясающие бронеходы.

— Вы бы еще ГШ-6-30 в нее засунули, — едко усмехнулся подполковник с голубыми линиями на погонах и вертолетным шлемом, прижатым локтем к боку.

— Та бабенка была одна… — нашелся Мищенко. — Ой, гарна… бачь, говорит, яка штука здорова — самой треба!

О, Тарас! Потомок Запорожских казаков с пышными усами. Ему-то палец в рот не клади. Уж он-то всегда найдет, что ответить. Я это понял еще Саудовской Аравии. Украинец без сала, горилки и трубки — вообще не украинец. Потому известие, что в Аравии, в принципе, шариат, и алкоголь и свинина там не продается, Мищ встретил без особого энтузиазма. К табаку тоже отношении соответственное, но, учитывая необходимость этого сырья, для иностранцев делали некоторые послабления. С алкоголем, по большому счету, вопрос тоже решаемый. А вот с салом беда. Потому хохол заранее заготовил огромный шмат сала, и взял его с собой. Самое удивительное — на таможне в Пулково никто ничего не сказал, и известие о том, что на досмотре в Саудовской Аравии свинину неминуемо конфискуют, казака догнало уже в районе Каспийского моря. Что же делать? Даже прикончить эти злополучные несколько килограммов он не мог, поскольку остались они в багажном отделении. Любой другой смирился бы с мыслью неизбежной потери, но не Мищенко!

На таможне в арабском аэропорту, когда дошла очередь до сала, и таможенник подозрительно поинтересовался, что же это такое, небеспочвенно подозревая усача в контрабанде, Тарас, не задумываясь, ответил:

— White bear meat!

Таможенник ненадолго подвис. Ну, блин! Все же сходится! Казак из СССР, а там холодно, белые медведи по улицам ходят. Опять же, медведи белые, и мясо белое — снова все правильно! А есть мясо медведей, тем более, белых, законы шариата не запрещали. Я, вообще, так подозреваю, что когда Коран писали, о существовании белых медведей и не догадывались. Так что все в порядке!