Книга Волхвы - Эдуард Семенов

— А! Это ты Волхв. Давно тебя не видел. — Услышал Иван и понял, что Воин разговаривает с Потапычем. Причем разговор шел на какой-то тарабарщине, но Иван понимал все. — Ты снова со своим пророчеством?

— Да, Стефан. Снова я. И на этот раз не один.

— А с кем ты?

— Его зовут так же как и твоего деда. Иван. Он чародей, потому что у него есть волшебный глаз, который сохраняет события.

Иван увидел, как воину передали его фотоаппарат.

— Чародей? — Воин с интересом осмотрел японскую технику, — бойцов у меня много. А вот чародеи в диковинку. Развяжите его.

Ивана поставили на ноги, развязали руки. Воин кивнул еще раз головой, и Ивану подвинули камень. Воин кивком головы предложил ему сесть, а потом снова обратился в Волхву.

— И ты садись, Волхв. Ты сегодня один, без старухи?

— Она дома. Готовит угощение. Ведь завтра будет большая битва.

— Ты пришел мне сказать, что стрела удачи снова пролетит мимо меня, и я попаду к ней на пир?

— Нет. Такого она не велела тебе передавать. Попросила подарить меч чародею и поставить его рядом с тобой во время битвы. Пусть учится быть воином.

— И все?

— Да, все.

— Хм, странное пророчество. Я уже стар и буду смотреть на завтрашнюю битву со стороны. Хотя… — Воин задумался. — Пусть будет по-твоему. В прошлый раз я тебя не послушал и провел в плену у Юрия почти пять лет.

Он снова только кивнул головой, и Ивану сунули в руки тяжелый меч в ножнах. Иван попробовал отказаться, но старый Волхв остановил его, коротко бросив.

— Если хочешь вернуться, держи его крепко!

Вдали заржали кони. Много коней. Потом раздался лай собаки, и уханье филина.

— Будь рядом с ханом, и если тебе повезет, завтра снова встретимся.

Он встал.

— Мне пора, Стефан.

Старый Волхв встал. Воин поднялся вместе с ним.

— Я провожу тебя до твоей колеснице.

— Не возражаю.

Старый Волхв и старый воин ушли в ночь. Волх шел ровно, воин немного прихрамывал. Иван проводил их взглядом. И ему показалось, что они шли прямо по звездному небу. Звезды большие и малые были кругом. Они светились, мерцали, горели и расступались перед двумя мужчинами, мирно разговаривающими друг с другом.

Они шли к кибитке, на которой стояла юрта. Вход в юрту был украшен резным наличником, тем самым, что висел на библиотеке. Из-за которого он и очутился здесь. Наличник будто светился изнутри, его узор можно было рассмотреть очень четко, светящейся солнечный круг в короне. Совершенно не к месте, но Иван подумал, что надо бы его сфотографировать. Фотоаппарат лежал тут рядом на расстоянии вытянутой руки, но он так и не решился потянуться за ним.

Когда старый Волхв вошел в центр наличника, свет внутри него погас и кибитка с юртой стали невидимы среди мерцающих огней.

Тяжелые шаги подсказали ему, что воин возвращается. Иван, наконец, решился и потянулся за фотоаппаратом. Он сделал это на полном автомате, так как делал много раз, как дышал. Снял крышку с объектива, настроил его на ночную съемку и резко вскинул вверх в тот момент, когда Воин оказался в зоне света от костра.

Яркая вспышка осветила лицо Воина, так что тот прикрыл лицо рукой и откинулся назад. Иван услышал, как тысячи мячей лязгнули в ножнах, готовые разрубить его но мелкие лоскуты. Воин поднял руку, останавливая своих защитников, и заинтересовано спросил у Ивана.

— Покажи, что ты сейчас сделал? Это молния? Ты может метать молнии в людей как Перун?

Глава 4

Утро было туманным. Костер давно потух. Иван замерз. Было очень жестко. Вместо подушки у него были рука и камень, на котором его посадили вечером. Теперь же он пытался пристроить его под голову. Укрыться сверху чем-то вроде одеяла или покрывала, ему вообще никто не предлагал. Иван притянул ноги к животу как можно ближе и засунул руки под мышки. Когда и это не помогло, он окончательно проснулся и увидел, что Воин спит рядом с ним, закинув руку за голову, лицо его было направлено в небо. Иван приподнялся на руках и огляделся.

Звезды, которые он видел ночью, на самом деле были огнями кострищ, вокруг которых расположилось войско великого Воина.

На месте, где ночью стояла кибитка с юртой, откуда он выпал через наличник прямо в руки батыров Воина, было ровное поле, на котором паслись стреноженные кони. Ничто не напоминало о том, куда делась кибитка, и куда ушел Волхв.

Лагерь спал. Когда из тумана появился одинокий всадник, его невозможно было не заметить. Он прямиком направлялся к их кострищу.

Великий Воин, казалось, услышал шаги его коня. А возможно, он просто его ждал. Он открыл глаза и сел, скрестив по-монгольски ноги. Иван упал на руки, притворился спящим.

— Пласкиня, ты? — спросил Воин тихим голосом.

— Да. — ответил тот шепотом.

— Нашел броды?

— Нашел.

— Молодец, деревенька твоя, как и договаривались.

— Спасибо, царь! Ты же знаешь. Я бы и без такого подарка все для тебя сделал.

Воин благодарно прикрыл глаза и чуть заметно кивнул головой в знак того, что он оценил эти слова, затем пнул рядом лежащих телохранителей.

— Позовите, Джэбэ и Субэдея.

Охрана тоже как будто не спала. Два человека быстро вскочили и побежали выполнять приказание.

И сразу лагерь стал оживать. Забегали туда сюда люди, снова потянулся дым над кострищами. Запахло едой.

Иван проглотил голодную слюну. А еще он вдруг неожиданно понял, что очень хочет по нужде. И именно это чувство больше всего заставило его ощутить реальность. Все это время, где-то на задворках сознания он все еще убеждал себя, что спит и вот-вот проснется и снова окажется где-то в своей машине, или в своей квартире, или где-то еще там, где и ему положено быть в соответствии с законами физики, времени и истории, но…

Он окончательно открыл глаза и понял, что все окружающее его абсолютная реальность. Потому что было холодно, все тело болело, хотелось есть и еще больше хотелось отлить и как говорят отправить свои естественные надобности.

Как оказалось, о том же думал не только он один. Причем никто совершенно не заботился о гигиене и прочих вопросах эстетического содержания. Люди поднимались, почесываясь отходили чуть в сторону и тут же делали свое дело. Единственный кто, решил соблюсти какие-то приличия по понятиям Ивана, был Воин. Он отошел в сторону. В кусты. А вокруг него со всех сторон с мечами на изготовке встали его телохранители. И Иван понял, что вопрос приличия в данном случае также не стоял. Это был вопрос безопасности. Потому что именно в таком месте человек находится в самом незащищенном положении. А Воин был не просто воин, он был царь, князь, хан.