Книга Расы Европы - Карлтон Стивенс Кун

Поляки, прибывшие в Соединенные Штаты в XIX в. и в первые десятилетия двадцатого, не представляли собой срез польского населения[9], а были более высокими, более светлыми, более длинноголовыми по сравнению с поляками в общем. Другими словами, существовал определенный отбор особого физического типа, в результате действия которого некоторые поляки уезжали в Америку, а другие оставались дома. Д-р Шапиро обнаружил, что японцы, эмигрировавшие на Гавайские острова, по многим метрическим и морфологическим характеристикам значительно отличаются от своих родственников, оставшихся дома[10]. Это было определено не изучением репрезентативных выборок, а непосредственным измерением родственников на Гавайях и в Японии.

Таким же образом американцы как потомки британских колонизаторов непохожи на англичан в широком смысле слова. Англичане, отправившиеся в Америку в колониальный период, были определенно отобранной на основе религии, общественного и экономического положения и географического распределения группой. В Америке под влиянием новых условий, относительной изоляции и интенсивного скрещивания относительно небольшого количества семей эта дифференциация усилилась. Когда пахотные земли Новой Англии и штата Нью-Йорк были очищены и возделаны, фермеры, отправившиеся на запад в плодородную долину Огайо и далее в Индиану, Иллинойс и Айову, уже не являлись типичными представителями населения своей родины. Отбор среди населения Скалистых гор и первых бродячих скотоводов прерий был еще более заметным.

Пока что мы рассматривали отбор при миграции по отношению к новой стране, заселяемой иммигрантами, но этот отбор в равной степени влияет и на их родину, независимо от степени миграции. Депопуляция Ирландии и Швеции из-за эмиграции в Америку, должно быть, повлияла на расовый состав этих стран, так же как и массовый исход несколько сотен тысяч германцев во время Великого переселения народов, должно быть, также повлиял на северную Германию и Скандинавию.

Отбор меньшего масштаба, но не менее важный в принципе и по своему эффекту – это отбор городских популяций из сельских источников. Многочисленные европейские исследования выяснили, что молодые мужчины и женщины, покинувшие свои деревни для поиска новой жизни в городах, в расовом отношении нетипичны для деревенского населения в целом, а поток таких людей из плодородных сельских районов в относительно богатые города изменяет физический тип сельского населения[11].

Различия в отборе при эмиграции и иммиграции существуют как в культурном, так и в расовом смысле. Завоеватели культуры шнуровой керамики, переселившиеся на запад в Европу, не принесли с собой все черты азиатской и южнорусской культуры; они брали только те вещи, которые они сочли полезными в новой обстановке и которые можно было легко заменить из местных материалов. Таким же образом ранние жители американских равнин и трапперы не наполняли свои рюкзаки кружевными рукавами, бокалами для вина и серебряными пряжками для туфель, а несли только такую одежду, оружие и другое снаряжение, которое, как они знали, принесет им пользу. Позднее, после освоения земли, также могли последовать и более роскошные вещи – при условии, что они сохранили контакт с родным домом.

Опять же, этот последний принцип справедлив как для расы, так и для культуры. Поселенцы, пришедшие в новые земли позднее, уже после освоения земли, часто принадлежат к иному сегменту общества и могут представлять иную расовую общность с иными культурными связями и склонностями по сравнению с первопроходцами.

Разобравшись со смешением и отбором, мы пришли к оставшемуся принципу влияния окружающей среды. Нельзя отрицать, что человеческая эволюция продолжается с первоначального приобретения отличительных человеческих черт – таких как речь, использование огня и изготовление орудий. Человек не остановился в своей эволюции с того момента, когда он стал человеком. Мы видели, что человек плейстоцена, какого бы типа он ни был, был более примитивным в некоторых отношениях, чем современный цивилизованный человек. Например, одна из наиболее заметных и распространенных активных тенденций человеческой эволюции – это уменьшение размеров лица и особенно жевательного аппарата[12].

Существуют и другие влияния, которые, впрочем, не обязательно являются эволюционными, но которые нужно рассматривать как прямые реакции на изменения среды в широком смысле. Изменения типа и структуры цивилизации, действуя преимущественно при помощи пищевых факторов, могут являться стимулами среды и производить соматические изменения. Эти влияния, как замечается сегодня, принимают форму широких тенденций. Увеличение роста, так сильно повлиявшее на северную и западную Европу и большую часть Нового Света, как раз является подобной тенденцией. Как показано исследованиями трех поколений гарвардских переселенцев Боулзом, который учитывал только реальные генетические линии дедов, отцов и сыновей, это поистине массовое влияние, а не только процесс отбора[13]. Нельзя отрицать, что, каков бы ни был его механизм, оно вызвано культурой, так как встречается только в тех странах, которые в этот период прошли стремительный и основательный процесс модернизации.

Должно быть, самое поразительное современное увеличение роста – это увеличение роста у английских колонистов в Квинсленде, которое достаточно очевидно, но по которому нет доступных научных данных. Квинслендцы единообразно с немногими исключениями выросли до огромной высоты, приобретя долговязое, лептосомное телосложение. Так как квинслендцы являются первопроходцами, живущими в основном не на плодородной земле, то причины этого явления следует искать в прямой стимуляции средой в географическом смысле.

Увеличение роста можно сопоставить с его равно выраженным уменьшением. В Средние века со времени колонизации до XVI в. исландцы, первоначально такие же высокие, как и их норвежские предки, уменьшились в росте до уровня южных итальянцев[14]. Климатологи сегодня утверждают, что это уменьшение сопровождалось понижением среднегодовой температуры и увеличением влажности[15]. Исландская история добавляет, что это был период, близкий к голоданию. Гренландцы, страдавшие еще сильнее от этого изменения климата, стали еще меньше исландцев, перед тем как вымерли[16]. Тем не менее, исландцы, пережившие это время упадка, быстро выросли и в настоящее время составляют одну из самых высоких групп в Европе. Население Исландии не прибавлялось за счет миграций со времени первоначального заселения.

Один из лучших примеров обусловленной средой физической остановки роста можно наблюдать в бедной области в холмах Лимузен в центральной Франции[17]. Без всяких сомнений, здесь причинами этого являются изоляция, бедность и зависимость от продукции неплодородной гранитной почвы. Дефицит минералов в том смысле, в котором его использует Маретт, также может влиять на рост наряду с недоеданием. Другой пример условий среды может быть виден в общем уровне низкого роста (в большинстве своем меньше 160 см), распространенном в приполярной зоне по всему миру.

Если среда может оказывать такое явное влияние на рост и действовать с такой высокой скоростью (обитатели Новой Англии выросли на 7 см за 100 лет), то более чем вероятно, что она может влиять и на другие расовые критерии, включая форму головы. Чрезвычайная брахицефализация, охватившая Европу в Средние века и особенно затронувшая южную Германию и Богемию, следовала той же схеме, что и изменение роста. Оба процесса происходили как упорядоченное возрастание с постоянной скоростью. Отбор мог вносить большую лепту в этот процесс при помощи проникновения иных типов и различной рождаемости. Простое доминирование брахицефалии по Менделю, которое никогда не было явным, не может быть сброшено со счетов, но оно не может быть единственным фактором. Но даже если мы предположим проникновение брахицефального населения, дифференцирующий отбор и непосредственное действие законов Менделя, трудно объяснить изменение головного указателя в южнонемецком и альпийском регионе выше того уровня, которого он достигал в древности – исторической или доисторической, – если мы не признаем реакцию на стимулы среды в качестве по крайней мере одной из причин этого изменения. Собиратели Западной и Центральной Европы, видимо, испытали более древнюю и в равной степени обширную брахицефализацию в мезолите – периоде сильного изменения климата; и параллельное изменение спустя тысячелетия среди цивилизованных производителей могло по неизвестным пока причинам следовать параллельному механизму изменения.