Книга Величайшая подводная битва. "Волчьи стаи" в бою - Рафаэль Халхатов

Дёниц отдавал себе отчет о трудностях прорыва в Скапа-Флоу: ко всем мероприятиям, проведенным англичанами по укреплению противолодочной обороны главной базы, добавлялось еще необычайно сильное течение, скорость которого достигала 10 узлов, что могло сделать лодку игрушкой во власти стихии. Помнил он и о неудачных попытках германских подводников проникнуть в Скапа-Флоу в Первую мировую войну, когда погибли две из трех посланных туда субмарин.

Тем не менее он приказал собрать всю возможную разведывательную информацию о «логове» британского флота. К концу сентября ему предоставили результаты аэрофотосъемки — отличного качества снимки бухты, сделанные с самолета Люфтваффе. Их изучение позволило сделать вывод — прорыв возможен только с востока, через пролив Кирк-Саунд. Здесь между двумя затопленными судами имелся узкий проход шириной 17–20 м и глубиной до 10 м. Воздушная разведка доложила, что этот проход не охраняется сторожевыми кораблями, а стоянка главных сил британского флота находится ближе всего к этому проливу. Оба берега пролива практически необитаемы, что позволяло подводной лодке преодолевать его ночью в надводном положении.

В конце концов Дёниц принял решение попытаться предпринять прорыв в Скана-Флоу. Наиболее благоприятной для проведения операции сочли ночь с 13 на 14 октября 1939 года, когда оба прилива приходились на темное время суток и было новолуние. Подготавливая операцию, штаб подводных сил тщательно изучил гидрографическую и навигационную обстановку («Главная трудность лежала в области навигации», — считал Дёниц), проработал тактический вариант действий. Оставалось выбрать, кого из командиров послать в этот в высшей мере рискованный поход. Выбор командующего подводных сил пал на капитан-лейтенанта Гюнтера Прина, командира подлодки U-47.

Прин уже имел некоторый военный опыт, и на тот момент являлся первым среди командиров субмарин по числу потопленных судов — три парохода. Не последнюю роль и выборе Дёница сыграло и то, что Прин обладал большим опытом штурманской практики, без которого прорыв и бухту в сложнейших для кораблевождения условиях был бы просто невозможен. Половину своей тридцатилетней жизни Прин провел в море, имел капитанскую лицензию. Наконец «он был очень преданным, исполнительным и чрезвычайно решительным человеком, слепленным из того же теста, что и сам Дёниц», — вспоминал командир флотилии Резинг.

«Папаша Карл» лично встретился с Прином и предложил ему участвовать в предстоящей операции. На размышления капитан-лейтенанту дали 48 часов. «Я не жду ответа сейчас, — сказал Дёниц, — подумайте над этим. Возьмите нею информацию с собой и изучите возможность. Я жду вашего решения… Надеюсь, вы понимаете, Прин, что совершенно свободны в принятии собственного решения». В положительном ответе Дёниц не сомневался — Прин взялся за решение задачи.

В воскресенье 8 октября U-47 скрытно вышла из Вильгельмсхафена и взяла курс на Оркнейские острова. Переход занял 5 суток. В темное время лодка шла в надводном положении, днем — погружалась, чтобы ее не засекли. Прин объяснил экипажу характер будущей операции. Конечно же, шансов уцелеть немного, но командир сказал, что он абсолютно уверен в благополучном исходе предприятия.

К проливу Кирк-Саунд «U-47» подошла в первые часы 14 октября и весь день провела на грунте в ожидании наступления ночи. Экипаж успел как следует выспаться, проверить вооружение, торпеды, механизмы. На случай провала операции лодку заминировали, чтобы она не досталась врагу. Наконец в 19 часов 15 минут Прин отдал приказ всплывать.

Когда он поднялся на мостик, ему открылась картина, которую капитан-лейтенант никак не ожидал увидеть: из-за мерцания северного сияния горизонт был «отвратительно светлым» и лодку могли обнаружить как с английских кораблей, так и с берега. Это обстоятельство при разработке плана операции не учли, и тем не менее Прин решил двигаться вперед. Прилив понес подлодку на запад, как сказано в вахтенном журнале «с невероятной скоростью». Войдя в Кирк-Саунд, Прин направил субмарину в узкий проход между остовами затопленных судов-брандеров. Пришлось изрядно понервничать, когда лодка зацепилась за один из них рулями, но все обошлось. «Мы на месте», — сообщил Прин команде. На часах — половина первого ночи 14 октября.

Впрочем, после проникновения в бухту настроение на мостике U-47 сменилось с полной эйфории на горькое разочарование.

Английский флот исчез! Дело в том, что повышенная активность германской разведывательной авиации над Скапа-Флоу навела англичан на мысль о том, что это прелюдия к массированному авианалету, и буквально за несколько часов до появления немцев в главной базе они вывели флот из опасного района…

Прин отчаялся, он упрямо обследовал рейд и северо-западнее пролива Кирк-Саунд обнаружил два крупных корабля. Один из них капитан-лейтенант безошибочно идентифицировал как линкор «Ройял Оук», а второй — как линейный крейсер «Рипалс» (на деле это оказался старый гидроавиатранспорт «Пегасус», перестроенный еще во время Первой мировой войны из транспорта-угольщика).

«Ройял Оук» являлся ветераном британского флота, он вошел в строй в 1916 году и участвовал в знаменитом Ютландском сражении. Корабль несколько раз модернизировали: улучшили противоторпедную защиту, усилили зенитное вооружение; и, даже несмотря на тихоходность (скорость чуть больше 20 узлов), «старичок», закованный в бронированный панцирь толщиной до 330 мм, вооруженный восемью могучими 381-мм орудиями главного калибра, мог веско заявить о себе и в морских баталиях Второй мировой войны.

В октябре 1939 года на линкоре держал флаг командующий флотом Метрополии адмирал Блэнгроув. Экипаж, полностью укомплектованный всего четыре месяца назад, насчитывал 1200 человек (по другим данным, 1273 человека), из них 175 юнг.

Приблизившись к линкору, Прин приказал приготовить к стрельбе все четыре носовых торпедных аппарата. Когда дистанция сократилась до 16 кабельтовых (около 3000 м), последовала команда «Залп!». Одна торпеда не вышла из аппарата, но три других понеслись к цели; из них в «Ройял Оук» попала одна, она поразила корабль в правый борт, и районе форштевня.

Большинство офицеров и матросов из команды линкора этот взрыв застал спящими. Джо Инстанс, в то время матрос 1-го класса, 22 лет, вспоминал: «Я как раз сменился с вахты, так что мог спокойно поспать и уже лежал в своей подвесной койке, как вдруг последовал чудовищной силы взрыв. Корабль тряхнуло как следует. Я выпрыгнул из койки и побежал на палубу».

После попадания торпеды в носовой части линкора образовалась пробоина. Вахтенные видели, как на бак рухнул столб воды, поднятой взрывом, но ни командир линкора кэптен Бенн, ни адмирал Блэнгроув и мысли не допускали о том, что удар нанесла подлодка; они занялись обсуждением возможности взрыва внутри корабля, а на всякий случай объявили воздушную тревогу. Джо Инстанс вспоминал: «Никому в голову даже не пришло, что это германская субмарина. Откровенно говоря, я, как и другие матросы, посчитал, что это вражеский бомбардировщик сбросил бомбу, разорвавшуюся где-то вблизи носовой части нашего корабля».

А тем временем Прин развернул U-47 и выпустил и «Ройял Оук» торпеду из кормового аппарата. По одним данным, она угодила в линкор, по другим — прошла мимо. В носовом отсеке торпедисты лихорадочно перезаряжали три аппарата (четвертый оказался неисправным). И когда через 24 минуты последовал доклад об их готовности к стрельбе, U-47 снова сблизилась с обнаруженными кораблями. Новый залп Прин произвел с дистанции 12 кабельтовых (около 2200 метров). Командир субмарины считал, что все три торпеды попали в линкор. Другие источники говорят об одной или двух торпедах, угодивших в «Ройял Оук» и одной — в «Пегасус». Прин писал позже: «Стена воды поднимается к небу… Впечатление такое, будто море внезапно поднялось. Один за другим громкие взрывы… соединяются в мощном грохоте, разрывающем уши. Пламя… ударяет в небо. Небо полностью скрыто этим адским фейерверком. Сквозь пламя летят обломки и с шипением и плеском падают в воду… Вероятно, мы попали в погреб боезапаса, и смертельный груз разорвал собственный корабль на части. Я не мог оторвать глаз от этого зрелища. Казалось, распахнулись ворота в ад, и я заглянул в пылающую печь».