Книга Стареть, не старея. О жизненной активности и старении - Рюди Вестендорп

Результаты, полученные Лейденской группой изучения долгожительства хорошо согласуются с данными итальянских и американских коллег, исследовавших детей столетних родителей-долгожителей. И у них была выявлена меньшая предрасположенность к сердеч­но-со­судистым заболеваниям и меньше факторов риска, таких как высокое кровяное давление, сахарная болезнь, высо­кое содержание холестерина. Предварительные выводы наших исследований состоят в том, что у семей, в среднем живших дольше других, более упорядоченный метаболизм, «энергообеспечение и сжигание», — благодаря чему причиняется меньший вред кровеносным сосудам и внут­ренним органам.

Вред, следовательно, может быть предотвращен хоро­шо действующим обменом веществ. Но разумеется, помо­гают восстановление или замена поврежденных клеток и тканей. Некоторые ученые даже полностью посвятили себя исследованиям в этой области, объясняя свое решение тем, что повреждения неизбежны. В Лейдене мы поставили себе цель выяснить, не обладают ли потомки семей-долгожителей не только лучшим метаболизмом, но также и лучшей способностью к восстановлению, что делает их более устойчивыми к болезням. Короче говоря, мы хотим узнать, есть ли у них хоть немного общего с гидрой. И тогда встает следующая задача: каким образом мы сможем воспользоваться этими знаниями, чтобы как можно дольше оставаться здоровыми?

3. Почему мы стареем

Старение вовсе не механизм для того, чтобы избежать перенаселения. То, что это широко распространенное недоразумение, видно на примере истории Ирландии. Старение — побочный эффект эволюционной программы жизни, направленной на передачу ДНК нашим детям. Когда нам 50 и наши дети уже взрослые и сами могут иметь детей, наша задача выполнена. Тогда наше тело может начинать стареть и быть выброшено вон. Теория «тела на выброс» исходит из того, что развитие человека полностью следует экономическим принципам. По­скольку средства ограниченны, есть две возможности: или инвестировать в детей, или инвестировать в собственный организм. А так как одно всегда делается за счет другого, иметь много детей означает менее долгую жизнь, как показывают опыты с дрозофилами и исследования среди британских аристократов.

В 2014 году население Земли составило 7 миллиардов человек и увеличивается примерно на 200 тысяч в день. Многие испытывают глубокую озабоченность: если население планеты будет продолжать уве­личиватся, наступит момент, когда мы уже не сможем производить достаточно пищи и гарантировать каждому человеку необходимый прожиточный минимум. Неограниченный рост населения ставит под вопрос дальнейшее существование человечества. Как обуздать этот рост? Нередко можно услышать: но ведь есть такая вещь, как старение, благодаря чему люди вовремя умирают, тем самым сдерживая слишком быстрый рост населения. Механизм старения якобы именно по этой причине заложен в нашем генетическом материале и таким образом препятствует вымиранию нашего вида. Конечно, не только человек, но и другие виды подвержены риску перенаселенности и вымирания. Помимо старения, должны быть и другие механизмы, поддерживающие численность вида в определенных границах. Вот, скажем, остров, где сильно расплодились лемминги, и нехватка пищи грозит резким повышением смертности. Но в результате того, что часть леммингов с утеса бросается в море, нехватка пищи и угроза вымирания вида предотвращается. Такое решение могло бы считаться примером определяе­мого наследственностью механизма ограничения численности вида. Хотя бескорыстное поведение леммингов кажется вполне логичным, в действительности они вовсе собою не жертвуют. Фильм, снятый о таком поведении леммингов, оказался чистой инсценировкой. Также неверен и аргумент, что программа старения обусловлена генетически, чтобы сдерживать рост народонаселения. В нижеследующем разделе я покажу на примере из истории Ирландии, что соотношение между перенаселенностью и нехваткой ресурсов, самопожертвованием и старением следует интерпретировать совершенно иначе.

Старение не неизбежно

Томас Мальтус (1766–1834) был британским демографом, экономистом и проповедником. Он стал известен прежде всего своими мрачными демографическими теориями — о размерах и росте народонаселения. В 1798 году он опуб­ликовал работу An Essay on the Principle of Population [Опыт закона о народонаселении], где прогнозировал, что насе­ление Земли вырастет настолько, что пищевых ресурсов, необ­ходимых для его существования, окажется недостаточно. Переломный момент, когда возникает нехватка продовольствия, получил наименование «мальтузианский потолок»: максимальная численность населения в соответствии с урожаем имеющихся земель. Затем неизбежно наступает голод, «мальтузианская катастрофа». Благодаря массовой смертности количество людей вновь приходит в равновесие с тем, что способна породить земля.

Идеи Мальтуса произвели огромное впечатление на современников. Чарлз Дарвин писал, что эта книга оказалась решающей для развития его теории естественного отбора.

Мальтус, как экономист, стал свидетелем начала промышленной революции в Англии. В это поразительное время предприниматели брались за множество проектов, которые до тех пор казались невероятными. Но, будучи священником, Мальтус не мог оставаться безразличным к бедности, которую несла с собой индустриализация. Быстрое промышленное развитие вызвало огромный спрос на рабочую силу и уход людей из сельской местности в город. Быстрыми темпами росло городское население и с ним вместе — недостойные человека условия, ставшие следствием такого переселения. Процветали детский труд, нищета, пьянство. Кроме того, сельская местность в Англии обезлюдела, продукция сельского хозяйства значительно сократилась. Возникла необходимость импортировать продукты питания из Ирландии, чтобы обеспечить «горючим» английские города, мотор экономического развития. Но в Ирландии также наблюдался бурный рост населения, и урожая не хватало, чтобы прокормить как англичан, так и ирландцев. Основываясь на таком развитии, Мальтус пришел к выводу, что рано или поздно каждого на земле поразит ужасающая бедность и голод. Поэтому он выступил за активную поли­тику регулирования народонаселения, чтобы ограничить количество детей, начиная с бедных слоев. У них ведь не хватает средств, чтобы прокормить свое потомство и обес­печить их будущее.

Но Мальтус увидел, что его пророчество оправдывается не везде. Ранее испанские первооткрыватели завезли в Европу картофель из Южной Америки. Позже стало ясно, что это в высшей степени подходящий продукт питания, богатый витаминами и высококалорий­ный. Но тогда картофель еще не получил большого распространения, вероятно, из-за того, что стебли и плоды его ядовиты. Около 1800 года в Ирландии произошли изменения, и начались массовые посадки картофеля. Успешное внедрение картофеля предотвратило там наступление «мальтузианской катастрофы».

Катастрофы в Ирландии не произошло, но это не отменяет того факта, что существует определенная связь между условиями окружающей среды, имеющимся в распо­ряжении количеством пищи, смертностью и ростом насе­ления. Мальтус не во всем был не прав. Спустя десять лет после его смерти, на протяжении 1845–1849 годов, в Ирландии погиб почти весь урожай картофеля из-за «картофельной болезни», плесневой инфекции, которая распространилась как следствие монокультуры и влажного климата. Снова возникла нехватка продовольствия, и на этот раз она привела к массовой гибели людей от голода. За время Великого голода в Ирландии (1845–1850), по оценкам, погиб 1 000 000 человек. И такое же число эмиг­рировало. Население страны сократилось на четверть. Получает­ся, точно по Мальтусу, что «земля» — объем продовольствия, который она может произвести, — умеет сокращать количество населения. Но к сокращению населения привел не только голод. Смертность выросла из-за инфекционных болезней, прежде всего среди бедняков, которые плохо питались. Тиф, холера и множество других эпидемий вызывали приливы смертности, и наибо­лее уязвимы­ми были дети. Бедность, голод и инфекцион­ные болезни сплетались в запутанный клубок бедствий, уносивших громадное число человеческих жизней.