Книга Луна над Эдемом - Барбара Картленд

Казалось, ничто не ускользало от внимания старшей из девушек, той, что играла на органе. Когда одна из ее младших сестер заерзала на своем месте, она быстро обернулась и одернула ее. Потом она протянула маленькому темнокожему мальчугану раскрытый молитвенник, потому что тот, по всей видимости, совсем растерялся и не мог найти нужное место в своем собственном.

В перерывах между игрой на органе она поворачивалась к хористам, чтобы следить за их поведением.

«Очень компетентная молодая особа», — подумал лорд Хокстон, заметив, что она снова раскрыла молитвенник и протянула его другому малышу, который, очевидно, не имел ни малейшего понятия, что ему нужно делать.

Когда она встала с места, лорд Хокстон обратил внимание на ее изящную, стройную фигурку, которую, как это ни удивительно, не могло скрыть уродливое платье из грубого хлопка.

Лорд Хокстон достаточно долго жил на Цейлоне и сразу понял, что платья у дочерей викария были сшиты из самого дешевого материала, который носили лишь совсем нищие местные жители.

Губернатор сказал, что их мать умерла два года назад. Это означало, что либо викарий настоял на долгом, утомительном трауре, который вошел в моду в Англии, либо из-за того, что их шляпки были все еще достаточно новыми, бедные девушки будут продолжать ходить в них до тех пор, пока те окончательно не износятся.

Хор поднялся и принялся петь псалмы, и лорд Хокстон вынужден был отдать должное мастерству, с которым старшая из дочерей викария играла на этом стареньком органе. Несомненно, она была искусной музыкантшей.

В течение всей службы он думал об этой семье, пытаясь нарисовать себе картину их жизни. Прослушав проповедь, он смог лучше представить ту среду, в которой они выросли.

Несомненно, губернатор был прав, викарий был просто одержим идеей греха и неизбежности самого сурового наказания. Он говорил искрение, горячо и убежденно. Викарий был усердным и самоотверженным пастырем, но лорд Хокстон решил, что в роли отца тот, вероятно, был невыносим.

Один раз во время проповеди викарий остановился, очевидно, случайно перевернув две страницы своих записей, вместо одной.

Его старшая дочь тут же повернула голову в сторону кафедры, и лорд Хокстон впервые смог рассмотреть нежный овал ее лица, маленький прямой нос и огромные глаза, издалека показавшиеся ему серыми.

У нее был высокий лоб и брови вразлет, похожие на крылья птицы. Должно быть, под черной шляпой ее светло-пепельные волосы были гладко зачесаны и уложены на затылке в пучок.

Наконец викарий разобрался со своими записями, и его дочь облегченно вздохнула. Она снова повернулась к хору и нагнулась, чтобы сделать замечание мальчугану, игравшему рогаткой, которую тот достал из кармана. От неожиданности он выронил и рогатку, и камень, который собирался запустить, и они с грохотом упали на пол. Дочь викария сделала движение, как бы пытаясь остановить «его и уговорить подождать до конца службы, но было уже поздно.

Испугавшись, что лишится своего самого дорогого сокровища, мальчуган принялся шарить под ногами сидевших рядом с ним ребятишек, пытаясь отыскать рогатку. Наконец, найдя ее, он вернулся на свое место и бросил страдальческий взгляд в сторону дочери викария.

Увидев, что она нахмурилась, мальчуган виновато опустил голову, но в этот момент она встретилась глазами с одной из сестер и чуть заметно заговорщически улыбнулась.

Улыбка совершенно преобразила ее строгое лицо, и в этот момент лорд Хокстон принял решение.

Именно такая жена и нужна Джеральду, подумал он. Девушка, способная справляться с отцом-фанатиком, с целым выводком сестер и с непоседливыми мальчишками из хора, без всякого сомнения сумеет держать в руках и его племянника.

Над этим стоило подумать, к тому же он чувствовал, что если кто и сумеет помочь Джеральду, то уж во всяком случае не разодетые в шелка и атлас дамочки, самодовольно прихорашивавшиеся и не обращавшие ни малейшего внимания на осуждающие взгляды викария.

— Расскажите мне о вашем священнике, — обратился лорд Хокстон к губернатору, сидя позднее рядом с ним в коляске, запряженной парой великолепных лошадей.

— У него очень тяжелый характер, — ответил сэр Артур. — Он постоянно жалуется мне на безобразия, которые творятся в порту и других злачных местах города. Мне приходится объяснять ему, что в обязанности губернатора не входит запрещать людям спускать деньги так, как им заблагорассудится, конечно, если только их поступки не выходят за рамки закона.

— А что вы можете сказать о его семье? — поинтересовался лорд Хокстон.

— Я едва знаком с ними, — сказал сэр Артур. — Время от времени их приглашают куда-нибудь, но, как я подозреваю, их отец, который все еще соблюдает траур по своей жене, запрещает им все, кроме молитвы. Поэтому мы иногда видим лишь старшую из сестер на собраниях церковноприходской школы или на благотворительных мероприятиях.

— Похоже, жизнь у них невеселая, — заметил лорд Хокстон.

— Я полагаю, большинство молодых женщин в наше время сочли бы такое существование невыносимым, — согласился губернатор.

— Я читал, что распространение христианства и уровень образования на Цейлоне выше, чем во всех остальных восточных колониях.

— Я думаю, вы правы, — ответил сэр Артур. — Согласно последней переписи у нас 220 тысяч католиков, 50 тысяч протестантов и около двух миллионов буддистов!

Он сделал паузу и добавил с лукавым блеском в глазах:

— Кроме того, есть 1532 исполнителя ритуальных танцев, 121 заклинатель змей, 640 музыкантов, играющих на тамтаме, и пять тысяч факиров и юродивых! Лорд Хокстон рассмеялся:

— Довольно любопытная смесь!

Однако они не смогли продолжить разговор, так как коляска остановилась у ворот Квинз-Хауса.

После ленча лорд Хокстон разыскал секретаря губернатора, немолодого уже человека, который всю свою жизнь прожил в Коломбо. Он служил многим предшественникам нынешнего губернатора, которые весьма ценили его умение всегда быть в курсе всех местных дел.

— Я хотел бы услышать все, что вам известно о викарии церкви Святого Петра, — сказал лорд Хокстон.

— Зовут его Рэдфорд, — ответил секретарь. — Он живет в Коломбо уже двадцать два года, здесь же и женился. Он абсолютно убежден, что все обитатели Квинз-Хауса — легкомысленные, бесчувственные люди, которые не желают помочь ему в его страстном стремлении очистить город от греха и порока.

— Ему следовало бы сравнить Коломбо с некоторыми другими портовыми городами, — сухо заметил лорд Хокстон. — Он будет чрезвычайно удивлен, когда обнаружит, что жители Коломбо отличаются почти образцовым поведением, на мой взгляд, во всяком случае.

— Я бы не стал утверждать это столь категорично, милорд, но я нахожу, что наши горожане в целом достаточно благовоспитанны.

— Я всегда был в этом убежден, . — сказал лорд Хокстон. — А теперь расскажите мне о миссис Рэдфорд.