Книга Японская императорская военно-морская авиация. 1937-1945 - Осаму Тагая

Курсанты Йокарен разминаются перед началам занятий по кендо. Проведение параллелей между Императорскими вооруженмг/ми силами и средневековыми самураями было важной частью обучения и тренировки японских военнослужащих перед Второй мировой войной. (Эдвард М. Йонг)

И вновь это имело негативные стороны. Для японцев характерно формирование сильных связей внутри группы, но это обычно приводит к замкнутости и утере взаимодействия с теми, кто остается вне ее. Уже легендарным стало отсутствие кооперации между Императорской армией и флотом. На менее высоком уровне такие же процессы происходили между курсантами-летчиками различных программ ВМФ. Это усугублялось японской традицией устанавливать иерархические взаимоотношения внутри любой организации. То же происходило и в отношении различных программ обучения летного состава в японском флоте — в каждой из них формировались свои условности и стремления.

Йокарен, гордый принадлежностью к своей программе, оказался обойденным, будучи отнесен ко «второму» (то есть отсу) уровню после введения программы Ко Йокарен. Впоследствии Ко Йокарен посчастливилось взлететь еще выше по сравнению с Отсу Йокарен. После полутора лет обучения некоторые Ко Йокарен уже могли свысока посматривать на юношей Отсу. Трения между двумя группами становились все более серьезными и в конечном итоге привели к серьезной вспышке насилия между Ко Йокарен восьмого и Отсу Йокарен 14 набора. В результате в марте 1943 г. пришлось физически разделить две программы: Ко Йокарен остались в Цучиура, а Отсу Йокарен перевели в Мие Кокутай.

Что же касается Сорен, то участники этой старейшей программы подготовки нижних чинов летного состава Императорского флота были обескуражены, обнаружив, что они превратились в Хей Йокарен, которые, по их мнению, должны были считаться «третьим классом».

Наконец, не стоит забывать о пропасти, которая разделяла офицеров морской авиации с одной стороны и нижние чины летного состава — с другой. Разумеется, встречались отдельные офицеры, обладавшие отличными командирскими качествами и вместе с тем проявлявшие истинный интерес к нуждам своих подчиненных. О таких командирах их бывшие солдаты и унтер-офицеры вспоминали с искренним уважением. Но гораздо чаще, однако, выпускники элитной военно-морской академии в Эта Джима с презрением относились ко всем остальным, включая офицеров-резервистов и офицеров «специальных служб», вышедших из нижних чинов и преодолевших казавшийся незыблемым барьер, отделявший офицерский корпус от нижних флотских чинов. Неопровержим тот факт, что многие ветераны-унтер-офицеры морской авиации еще долгие годы после войны вспоминали о побоях, которых натерпелись от своих офицеров, считавших их низшим классом.

Несомненно, что все чины посвящали себя целиком службе императору и нации, а также были едины в стремлении выступить против врага. Но верно и то, что строгая иерархия и групповщина, характерные для японского общества, отражались и во взаимоотношениях внутри Императорского военно-морского флота.

Стандартным управляемым вручную пулеметом самолетов японской морской авиации в 1937–1945 гг. был Тип 92. К началу войны на Тихом океане это оружие уже не отвеча ю требованиям защиты от самолетов противника, но им продолжали вооружать боевые машины на протяжении всей войны. (Эдвард М. Йонг)

Понятия «верить» и «принадлежать» были для солдат императорской Японии синонимами; для большинства они являлись также безусловной опорой в службе. Но после 1945 г. их мир драматически изменился и явил новые перспективы. Многие ветераны Императорских вооруженных сил лишь изредка вспоминают о том, как они сражались десятилетия назад. Другие по-прежнему верят. Но у всех, независимо от их взглядов, навсегда осталось чувство товарищества, скрепленное тяготами, которые разделили все однокашники. В конечном счете, корни и ветви, давшие начало до-кы но сакура, «цветам сакуры одного года», связывают ветеранов сильнее всего.

ДУХ МОРСКОГО ЛЕТЧИКА ИМПЕРАТОРСКОГО ФЛОТА

Кисама то оре то ва Ты и я До-ки но Сакура Цветы сакуры одного года Онадзи Йокарен но В одном саду Йокарен Нива ни Саку Мы расцвели Это первые строки До-ки но Сакура («Цветов сакуры одного года»), популярной песни, которую пели тысячи летчиков нижних чинов Императорской морской авиации в годы Второй мировой войны.

Эти слова отражают чувство братства, возникшего в годы совместной учебы и сражений между старшинами и матросами программы Хико Йока Ренсю Сей (учеников летного резерва), или Йокарен, а также лучшие проявления мыслей и поступков, характерных для японцев. В чрезвычайно структурированном обществе, в котором каждый может быть господином для человека, стоящего ниже его, но при этом сам является слугой стоящего выше, «братство сакуры» возникало только среди курсантов одного призыва — узкой прослойки, отделенной от курсантов предыдущего и последующего наборов. Это было чисто японское явление.

Курсанты морской авиации при инспекционной проверке. Капоковые жилеты были «фирменным знаком» летчиков морской авиации Японии в годы Второй мировой войны. (Эдвард М. Йонг)

И по сей день японцы отличаются от других народов четким ощущением принадлежности к своему школьному классу или к иерархической группе в фирме, в которой работают. У престарелых ветеранов Императорской морской авиации воспоминания о службе в Китае или на Тихом океане касались по большей части сослуживцев, относившихся к тому же году набора и той же учебной программе, к которым принадлежали и они сами. Значительно меньшее место занимали воспоминания о боевой части, к которой они оказались приписаны после выпуска из училища или о корабле, на который они попали.

Цветок сакуры — метафора цветущей юности: прекрасной, но короткой, предназначенной исчезнуть под дуновением ветра войны, предназначенной угаснуть во имя императора. Это и воспоминание о самом Императорском военно-морском флоте, в котором цветок вишни, сакуры, служил знаком различия чина, в противоположность пятиконечной звездочке Императорской армии.

Как и у многих японских песен, слова этой, в отличие от бодрых военных песен западных армий, горьки и фаталистичны. Но некоторая сентиментальность присуща воинам всех возрастов и наций: их порождает невысказанное чувство единства людей, которые вместе учились, вместе ели, вместе дрались, и которые в конце концов были готовы отдать свои жизни друг за друга.