Книга Семь экспериментов, которые изменят мир - Руперт Шелдрейк

2. ТАБУ НА СЕРЬЕЗНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ДОМАШНИМ ЖИВОТНЫМ

Сам по себе статус домашних животных представляет собой чрезвычайно распространенное и, как правило, неосознаваемое табу. Сущность этого табу заключается в том, что в привязанности человека к своему питомцу усматривается нечто странное, порочное или расточительное.

Это табу недавно было рассмотрено Джеймсом Серпеллом, научным сотрудником Кембриджского университета, исследующим поведение животных. Еще в 70-е гг., будучи аспирантом, он заинтересовался взаимоотношениями людей и их домашних животных. Серпелл с удивлением обнаружил, что научные исследования в этой сфере почти не проводились, хотя более половины семей в Западной Европе и Северной Америке держат по крайней мере одно домашнее животное, считая аквариумных рыбок и птиц. В странах Европейского сообщества, по некоторым оценкам, насчитывается в общей сложности 26 млн домашних собак и 23 млн домашних кошек, в США — приблизительно 48 млн собак и 27 млн кошек, а ежегодные расходы владельцев на корм и ветеринарное обслуживание своих питомцев составили приблизительно 10 млрд долларов.[17] Николас Хамфри замечает по этому поводу: «В США домашних кошек и собак примерно столько же, сколько телевизоров. Воздействие телевидения на людей исследовано и описано тщательнейшим образом, а воздействие домашних животных на людей до сих пор практически не изучено».[18] Почему ученые так настойчиво игнорируют эту тему?

Серпелл пришел к впечатляющим выводам. Он показал, что табу жестко разделяет отношение к домашним животным и к сельскохозяйственным. В первом случае животное определяется как «друг человека», во втором — как «скот». Многие собаки, кошки и лошади пользуются большой любовью своих хозяев, их холят и лелеют, а иногда после смерти животного им даже ставят памятники. С другой стороны, к свиньям, цыплятам, коровам и другим животным, которых разводят на крупных фермах, не принято испытывать никаких чувств, к ним относятся потребительски и нередко жестоко. Такие животные воспринимаются как звенья продовольственной цепочки, и единственная цель их разведения — получение максимального количества продукта по минимальной цене. Крупные животноводческие фермы построены в полном соответствии с механистической моделью мира. Точно так же в лабораторных экспериментах к животным относятся как к дешевому материалу для опытов.

Пытаясь оправдать подобное отношение, люди стараются считать сельскохозяйственных животных более примитивными, чем домашние, и на этом основании полагают справедливым не относиться к ним как к живым существам в полном смысле слова. Конфликт возникает в том случае, если владелец сельскохозяйственного «животного начинает воспринимать его как существо, обладающее самостоятельной ценностью, а не просто как продовольственное сырье. Простейший способ избежать такого конфликта — условно поделить всех животных на две категории: домашних и сельскохозяйственных. Первых мы содержим, а из вторых производим корм для первых. Но если мы начинаем воспринимать «скотину» как живое существо, остается стать вегетарианцем или вступить в общество защиты животных. Другой, более примитивный способ решения той же проблемы — осудить человеческую привязанность к домашним животным.

Примеры негативного отношения к этой привязанности встречаются в истории. К примеру, в средневековой Англии особое внимание к животным, особенно кошкам, расценивалось как неестественное и считалось основанием для обвинения в колдовстве. В современном индустриальном обществе пропасть между «питомцами» и «скотом» стала особенно наглядной. Материальное изобилие позволяет совершенно бескорыстно содержать огромное количество домашних животных, и многих из них — в настоящей роскоши. В то же время на животноводческих фермах и в лабораториях в совершенно других условиях выращивается множество «полезных» животных, при уходе за которыми применяется множество механизмов, а участие людей сводится к минимуму.

Исходя из всего вышеизложенного, нетрудно понять, почему домашние животные не подходят для научных экспериментов, построенных по механистическим принципам. Традиционная наука считает объективным деление животных на «приятных» и «полезных», и домашние животные не отвечают духу механистической теории. Их нельзя считать легко заменяемыми объектами, у них есть хозяева, они находятся с людьми в долговременных дружественных отношениях. Таких животных трудно отобрать для эксперимента, с ними трудно работать исследователям, и в особенности тем, кто пытается доказать, что у животного отсутствуют какие бы то ни было чувства. Домашние животные населяют «субъективный» мир частной жизни в противоположность «объективному» миру науки.

Разумеется, авторы популярных книг о домашних животных считают привязанность человека к питомцу естественной и необходимой. К примеру, Барбара Вудхаус, автор нескольких книг о дрессировке животных, советует читателю следующее:

«Я уверена, что каждый, кто хочет заслужить привязанность животного, должен отдать ему часть самого себя. Более того, человек должен относиться к животному так, как, по его представлению, животное могло бы относиться к нему самому. Если мы хотим заслужить расположение собаки, не следует держать ее в будке на цепи и при этом рассчитывать, что животное, прожившее всю жизнь на привязи, вдруг проявит дружелюбие и понимание. Я считаю, что домашние животные должны постоянно жить рядом с человеком, слышать его речь, угадывать обращенные к ним мысли, — если, конечно, мы действительно хотим обрести в своем питомце настоящего друга».[19]

Между прочим, в США существует возможность вместе со своим домашним животным посещать специальные семинары и учиться понимать друг друга. Специально для домашних животных работают консультанты, терапевты и целители, некоторые из них могут дать совет даже по телефону. А Пенелопа Смит, жительница округа Марин (Калифорния), проводит занятия, на которых помогает владельцам домашних животных постепенно усиливать телепатическую связь со своими питомцами. Ее подход основан примерно на тех же принципах, которыми руководствуется Барбара Вудхаус:

«Животные способны хорошо понимать, о чем вы говорите или думаете, но эту способность они проявят лишь в том случае, если вам удастся завладеть их вниманием и они сами захотят вас услышать, — точно так же, как это происходит и в общении человека с человеком… Интересно, что чем с большим уважением вы относитесь к интеллекту животных, чем больше разговариваете с ними, включаете их в свою жизнь, относитесь к ним как к своим друзьям, тем более понятливыми они становятся и с большей теплотой относятся к вам».[20]