Книга Научные битвы за душу. Новейшие знания о мозге и вера в Бога - Марио Борегар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И действительно, если бы эволюция уничтожала альтруистов, логично было бы ожидать, что к нынешнему времени их останется меньше, чем было в прошлом. Но этому нет никаких подтверждений. Скорее, такие религии, как христианство, напрямую пропагандирующее альтруизм, и буддизм, не поощряющий эгоистичность и прагматизм, в значительной мере заменили «культ карго» более ранних исторических периодов. Это косвенным образом указывает на то, что альтруизм набирает популярность, а не теряет ее.
Эволюционная психология попала под обстрел с разных сторон[36] в связи с отсутствием возможности подтвердить или опровергнуть любую конкретную гипотезу. Эволюционный биолог Джерри Койн сетует:
Эволюционная психология страдает научным аналогом мании величия. Многие ее приверженцы убеждены, что буквально все человеческие поступки или чувства, в том числе депрессия, гомосексуализм, религия, сознание, были внедрены непосредственно в наш мозг естественным отбором. В этом отношении эволюция становится ключом, притом единственным ключом, которым можно открыть разгадку человечества[37].
Эволюционная психология, которую мы подробнее рассмотрим в главе 7, не достигает цели, когда пытается объяснить религию или духовность, и этот факт был признан примерно сто лет назад исследовательницей мистицизма Ивлин Андерхилл:
Ресежак удачно подметил, что «с того момента, когда человек больше не довольствуется изобретением вещей, полезных для его существования в условиях действия одной только воли к жизни, принцип (физической) эволюции оказывается нарушенным». Нет большей определенности, чем то, что этот человек далеко не удовлетворен. Философы-утилитаристы назвали его животным, изготавливающим орудия, – с их точки зрения это высшая похвала. С большей вероятностью он является животным, создающим перспективу, автором искаженных и непрактичных идеалов, в которых мечты преобладают в не меньшей степени, чем аппетиты, – мечты, которые можно оправдать лишь с помощью теории, будто бы он движется к некой другой цели, нежели к физическому совершенству или интеллектуальному превосходству, управляется более высокой и жизненной действительностью, нежели детерминистская. Мы пришли к выводу, что если теория эволюции должна включать или объяснять факты творческого и духовного опыта – ведь ни один серьезный мыслитель не в состоянии принять ее, если эти важные каналы сознания останутся за ее пределами, – ее надлежит строить скорее на ментальном, нежели на физическом фундаменте[38].
Эрнст Феер и Сюзанна-Виола Реннингер пришли к выраженному не столь высокомерно, но сходному выводу:
В эпоху просвещения и секуляризации такие ученые, как Чарльз Дарвин, шокировали современников, ставя под сомнение особый статус человеческого существа и предпринимая попытки определить его место в континууме всех прочих видов. Люди были лишены всякого сходства с богами. Современная биология отчасти вернула им прежнее возвышенное положение. По-видимому, наш вид – единственный, чье генетическое строение способствует самоотверженности и поистине альтруистическому поведению[39].
Во избежание недоразумений отметим, что целью этой книги не является утверждение, будто бы эволюции не происходило. В конце концов есть палеонтологическая летопись. Несмотря на многочисленные изъяны в ней, свидетельства указывают, что эволюция все-таки была. Скорее, вопрос в том, является ли эволюция человека совершенно естественным процессом, который происходит без смысла, цели, направления или замысла в сугубо материалистской вселенной. В этой книге представлены свидетельства нейробиологии и других естественнонаучных дисциплин, опровергающие подобные взгляды.
В стремлении к пониманию человеческой природы сугубо материалистским образом некоторые наезженные дороги оказываются просто тупиками. Один из таких тупиков – попытка продемонстрировать, что альтруизм или духовность на самом деле являются неким неявным дарвиновским механизмом выживания. Да, мы можем сделать ряд основанных на фактах выводов о психологии наших давних предков – к примеру, из сведений о древних погребальных обычаях можем заключить, что у предков имелись некие религиозные верования. Но у нас нет достоверного способа узнать, повысили ли эти верования вероятность выживания предков. В целом духовность положительным образом ассоциируется со здоровьем и счастьем в современном обществе, однако в отсутствие свидетельств мы не в состоянии допустить, что так было всегда. Действительно ли для неандертальцев было «адаптацией» зарывать полезные орудия вместе с умершими? Или мотивацией служило нечто за пределами дарвиновской приспособляемости?
А как же наши ближайшие родственники в мире животных – шимпанзе и другие крупные приматы? Некоторые ученые всю жизнь проводят рядом с ними, подробно изучая этих животных и надеясь разобраться в человеческой природе.
Содержится ли разгадка человеческой природы в нашей животной природе? В нашем родстве с шимпанзе? И с млекопитающими в целом? Следует ли нам обратиться за опытом не только к человеческому прошлому? Где
Так считал поэт викторианской эпохи Джордж Мередит, страстный приверженец материализма. Разумеется, такому талантливому поэту было нетрудно мысленно вернуться в то время, «когда был глиной разум», заглянув в огромные пустые глаза довольного вола. С другой стороны, талантливый поэт способен вообразить что угодно. Откуда нам знать, в каком случае игра нашего воображения на самом деле открывает нам природу действительности?
