Книга Бои на Дону и Волге. Офицер вермахта на Восточном фронте. 1942-1943 - Клеменс Подевильс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это произошло в середине ночи. В моей комнате, за закрытыми окнами, снабженными дополнительными шторами в связи со светомаскировкой, нельзя не отметить то, что шум двигателей самолетов не слышен. Но потом, когда «дикие утки» (легкие ночные бомбардировщики У-2 (По-2). Такой самолет брал на борт до 350 кг бомб. Скорость – 130 км/ч. За годы войны было построено около 12 тысяч таких самолетов. Часто их пилотировали женщины. – Ред.) пролетели низко над головой, послышался приближающийся свист, который быстро нарастал. В момент попадания бомбы взрыв сотрясает дом. Однако только утром я узнал, что точка разрыва находилась рядом. 7 человек убито, 15 – ранено.
Ночью я находился в хате один, ибо уже с заходом солнца жители незаметно исчезли. Они спокойно вернулись лишь с утренней зарей и легли спать всей семьей на печке. Ночь они провели в бомбоубежище в саду. Старик, которого они называют дедушка, спит чуть ли не до полудня. Полностью одетый, в тулупе, шапке и в сапогах, он лежит на скамейке, готовый к тому, чтобы в любое время снова обратиться в бегство.
Дедушка чинит пару разорванных ботинок. Сегодня вечером они снова отремонтированы. Квалифицированный сапожник? Здесь каждый для себя сапожник, строитель, каменщик, печник. Если на Западе какая-то специальность вымирает, то на Востоке она еще не раз становится профессией. Это дело каждого.
После того как отремонтированы ботинки, старик вращает жернов. Зерно размалывается на этой ручной мельнице прямо в доме. Старик сидит на корточках, теперь босиком, на глинобитном полу, его ноги испачканы черной грязью. Отдавая должное обитателям комнаты, следует сказать, что весь мусор попадает сюда извне. Внутри сравнительно чисто, и вся утварь сверкает.
Днем солнце хорошо высушило землю. Во второй половине дня я нахожусь в лесу, в расположении дивизии. Утром будет наступление. На обратном пути, посреди поляны, я обнаружил убитую птицу, которая немного меньше голубя, с перьями темного сланцево-серого цвета. Я беру ее в руку и ощущаю нежное оперение, которое блестит на свету. Кроме того, я вижу, что желтый клюв согнут в острый крюк. Хищная птица? Эта самая грациозная особь из всех хищников, должно быть, относится к виду мелких соколов (очевидно, это был кобчик Falco vespertinus. – Ред.).
Тяжелый день, большие потери. Противник ждал нашего наступления точно в том месте, где оно началось. Два дня назад «Физелер-Шторьх»[15] сбился с курса во время полета из места расположения дивизии в корпус и был сбит над боевыми порядками противника! Пассажиром этого самолета был офицер Генштаба, который вез с собой оперативный план нового наступления. Немецкое подразделение, которое быстро пробилось к месту падения самолета, обнаружило лишь пустую поврежденную машину. Пилота и офицера не было. Вероятно, и план наступления оказался в руках противника. Инцидент, как видно, повлечет за собой последствия. Гитлер рассвирепел и намеревается привлечь к ответственности командира дивизии и командующего танковым корпусом, ибо «виновный» уклонился от энергичных действий. Однако, раскрыв план нашего наступления, противник, вероятно, не узнал много нового. Ведь для наступления танковым частям был предоставлен в распоряжение и без того узкий проход, который ведет к востоку по направлению к реке Оскол между низиной реки Волчья по отношению к соседу справа и долиной реки Короча, поросшей травой, – к соседу слева. Ожесточенное сопротивление. Т-34 и противотанковые средства в окопах. Активные действия наших танков. Местность пересекается оврагами и глубокими балками, которые необходимо объезжать. При этом многие танки подорвались на минах, установленных на обходных дорогах.
Горящая деревня под полуденным солнцем. При дневном свете языки пламени резко уменьшают видимость, ветер раздувает яркие лоскуты огня. Жители населенного пункта скрываются в вырытых укрытиях. То там, то сям, гогоча, с визгом несутся стаи испуганных гусей. Как будто задержанное невидимой рукой, наступление вдруг приостанавливается. Из танков выпрыгивают люди в черной форме. Происходят странные и страшные вещи. Взмахивая крыльями, окровавленная домашняя птица бросается на машины и солдат.
Сегодня я ехал в бронетранспортере вместе с унтер-офицером, я участвую в наступлении.
В непосредственной близости, с пашни, раздается выстрел из автоматической винтовки. Пуля, описав траекторию, ударяется о противопульную броню, я прячу голову за броней бронетранспортера, которая защищает стоящего в нем только до уровня плеч. Пули барабанят, как градины. Сильный удар по каске моего сопровождающего. Он простонал, что «получил тяжелое огнестрельное ранение в голову». Несмотря на замешательство, я все же сомневаюсь, в состоянии ли он отдавать отчет о тяжести повреждения, полученного в результате «тяжелого огнестрельного ранения в голову». Я снимаю с него каску, ощупываю его голову со всех сторон, не обнаруживая ранения. Лишь на каске снаружи осталась вмятина. Произошел рикошет! Я говорю своему наполовину оглушенному соседу, бледному как мел из-за того, что в него попали, но ему страшно повезло. Он, ошеломленный, смотрит на меня, как будто никак не может возвратиться к вновь обретенной жизни. Затем дрожащей, но непоколебимой рукой он сует руку в угол и вытаскивает оттуда бутылку коньяку, делает большой глоток и передает ее мне. Красная французская этикетка, испачканная красным сургучом. Что это может значить? «Это осталось еще от лейтенанта, который был ранен. Он стоял рядом со мной, так же как и вы». Я также делаю большой глоток и с благоговением ставлю на свое место «лекарство», отмеченное судьбой.
«Когда залечивал свое ранение, я волею судьбы оказался в твоем батальоне. В твое отсутствие им командует подполковник Мюллер. Он принял меня очень тепло, и во время наступления я ехал с ним в его командирской машине, рядом с двумя его офицерами-ординарцами, несмотря на тесноту внутри.
Я обнаружил Мюллера рано утром в овраге, в стороне от дороги, под сенью деревьев. Ему только что передали управление боевой группой дивизии, сформированной в ходе подготовки наступления и состоящей из моторизованного пехотного батальона и подразделений танкового полка. Мюллеру следовало возобновить захлебнувшееся наступление, все надежды возлагались на энтузиазм его личности. Ты должен знать, что вчера дивизия понесла тяжелые потери. В частности, погиб командир танкового полка. Его преемник не справился с поставленными перед ним задачами, поэтому сегодня утром управление боем было осторожным, если не сказать подавленным. Наступление распалось на бои местного значения. На широком, постепенно стабилизирующемся фронте происходили танковые дуэли.
Но ты же знаком с темпераментом Мюллера. Он не мог спокойно смотреть на это. На совещании командиров, назначенном в середине дня, он назвал сложившуюся ситуацию угрозой для успешного проведения операции, в ходе которой дивизия действует на направлении главного удара не для того, чтобы медлить, а для ведения наступления. Остается одно: атаковать широким фронтом, используя моторизованный батальон на правом фланге. Множество приближающихся целей собьют с толку противника и помешают ему сосредоточить огонь на отдельных боевых машинах. «Мы отбросим противника, будем преследовать его, и добьемся этого, не понеся больших потерь». Командир танкового полка высказал свои возражения с заметным раздражением, и не только в связи с тем, что его подвергли критике, но и в связи с тем, что он был старшим по званию и возрасту. Его аргументы также были убедительными, ведь его предостережения подтверждались логикой и опытом. Однако Мюллера не удалось переубедить, и он завершил совещание приказом.
