Книга В сердце моря. Трагедия китобойного судна "Эссекс" - Натаниэль Филбрик

К вечеру среды одиннадцатого августа все, на чем не смог сэкономить капитан Поллард, было загружено на борт «Эссекса». Рядом, по другую сторону банки, стояло еще одно китобойное судно, «Чили». Оно тоже собиралось отчаливать на следующий день. У экипажей двух кораблей была возможность обменяться визитами. Без присмотра капитанов и с нантакетской банкой, лежащей между ними и городом, матросы наверняка использовали эту возможность, чтоб хорошенько покутить перед тем, как закрутиться в жерновах суровой корабельной дисциплины.

В тот же вечер Томас Никерсон пораньше ушел к своей койке с матрасом, набитым затхлым сеном. Засыпая на чуть покачивающемся судне, Никерсон отчетливо ощущал то, что один молодой китобой описывал как невероятную, с головой захлестывающую «гордость своим плавучим домом».

В ту ночь юнга, вероятно, еще не знал о поползших по городу слухах. О странных делах в палате общин. О тучах саранчи, покрывающих поля репы. «Весь лик земли был испятнан ею… – написал бы Овид Мейси. – Никто из ныне живущих не видел подобного нашествия». Комета в июле, а теперь нашествие саранчи? Как оказалось, для двух кораблей, заякоренных у нантакетской банки вечером одиннадцатого августа 1819 года, все закончилось очень плохо. «Чили» вернулся лишь спустя три с половиной года, и на его борту было всего пятьсот баррелей спермацетового масла, четверть того, что мог бы собрать корабль таких размеров. Для капитана Коффина и его команды это был провальный рейс.

Но ничто не могло сравниться с тем, что случилось с экипажем «Эссекса».

Глава вторая

Сокрушительный удар

В четверг утром, двенадцатого августа 1819 года прибрежное судно доставило капитана Джорджа Полларда на «Эссекс». Двадцать восемь лет – не большой возраст для капитана. Все последние четыре года – за исключением семи месяцев стоянок – он провел на борту «Эссекса» сначала в качестве второго, а потом и в качестве первого помощника капитана. Никто не знал «Эссекс» лучше Джорджа Полларда, разве что его бывший капитан Даниель Рассел.

Поллард получил письмо от основных владельцев «Эссекса», где было четко изложено, чего ждут от нового капитана. Его предшественник, Даниель Рассел, получил точно такое же письмо перед своим первым рейсом на «Эссексе». Оно гласило:

Уважаемый друг,

поскольку ты теперь командуешь судном «Эссекс», снимающимся с якоря и направляющимся в океан, мы приказываем, чтобы с первым попутным ветром ты держал курс в сторону Тихого океана, где смог бы добыть спермацетового масла с тем, чтобы достойно завершить рейс и вернуться обратно. Тебе запрещено вести любую подпольную торговлю. Тебе запрещено торговать самому или принуждать к торговле любого члена экипажа, если только эта торговля не ведется с целью спасения судна или людей на его борту. Пожелаем тебе короткого и прибыльного путешествия, счастливы оставаться твоими друзьями.

Как один из совладельцев судна, наряду с Гидеоном Фолджером и Полом Мейси, Поллард вполне разделял все их чаяния. Однако думал он не только о предстоящем плавании, но и о том, что он оставлял позади. Всего два месяца назад девятнадцатилетняя Мэри Риддел обвенчалась с ним во Второй Конгрегациональной церкви, где ее отец, зажиточный торговец и такелажник, служил диаконом.

Пока капитан Поллард взбирался на борт «Эссекса» и шел по корме к кватердеку, за ним и его экипажем наблюдал весь город. Суда покидали остров все лето, иногда по пять в неделю, но после отплытия «Эссекса» и «Чили» ожидался почти месяц без новых рейсов. Для жителей Нантакета, жадных до развлечений, это было значимое событие перед долгим затишьем.

Отплыть с острова было делом не простым для любого китобойного судна, тем более если экипаж понятия не имел, что делать. Капитан краснел от стыда, глядя на то, как «зеленорукие» беспорядочно снуют по палубе или сведенными пальцами вцепляются в рангоуты. Давило осознание, что старые мореходы и конечно же владельцы судна наблюдают за ними из сени мельниц на Мельничном холме и критикуют каждое действие.

Несколько нервно поглядывая в направлении города, капитан Джордж Поллард приказал поднимать якоря.

Китобойное судно, даже старое маленькое китобойное судно, – это сложный и требующий искусного управления корабль. У «Эссекса» было три мачты и бушприт. К мачтам крепились рангоуты или попросту реи, на которых были установлены прямоугольные паруса. Такелажа, предназначенного либо для поддержки рангоутов, либо для управления парусами, было столько, что «зеленоруким» казалось, будто они попали в гигантскую паутину.

«Зеленорукий» рассмеялся бы, если б ему сказали, что здесь каждый кусок каната имеет свое название. В самом деле, как можно даже после трехлетнего рейса на судне притворяться, будто понимаешь, что здесь куда тянется и чему служит? А для нантакетцев, таких как Никерсон и его друзья, разочарование пришло, когда они поняли, что отправились в путь, воображая, будто знают о кораблях намного больше, чем знали на самом деле. «Суматоха, беспорядок и неловкость, вот что показала команда, – вспоминал Никерсон. – Командиров, умных, деятельных людей, без сомнения, задела эта демонстрация полной некомпетентности на виду у их родного города». Поскольку обычай требовал, чтобы капитан оставался на кватердеке, Поллард ничего не мог сделать с этим неуклюжим представлением.

Оуэн Чейз, обосновавшийся в передней части судна, прилагал некоторые усилия, чтобы упорядочить творящееся на палубе безумие. Он должен был следить за исполнением приказов Полларда, и он то кричал на людей, то умолял их, как будто каждая их ошибка была для него как личное оскорбление.

Поллард и Чейз вместе служили на борту «Эссекса» с 1815 года, когда Чейз, которому тогда было восемнадцать, записался простым матросом. Чейз быстро сделал карьеру. Уже к следующему рейсу он стал гарпунером, а теперь, когда ему исполнился всего лишь двадцать один год, он уже был первым помощником. (Мэтью Джой, второй помощник на «Эссексе», был на четыре года старше, чем Чейз.) Если бы в этом рейсе все прошло хорошо, у Чейза были бы неплохие шансы до своего двадцатипятилетия стать капитаном. Ростом в пять футов десять дюймов, Чейз был довольно высок для начала XIX века. Он возвышался над капитаном Поллардом, маленьким, широким человеком. Отец Полларда также был капитаном. Чейз происходил из фермерской семьи. Возможно, именно потому, что его отец был фермером на острове, где вся слава доставалась морякам, Чейз был так амбициозен и к началу своего третьего рейса не скрывал желания стать капитаном. «Двух рейсов достаточно, чтобы подготовить из молодого человека опытного и разумного командира, – писал он позже. – За это время он усвоит на собственном примере и на примере других все, что ему необходимо знать». Чейз был на шесть лет младше капитана Полларда, но чувствовал, что уже знает достаточно, чтобы занять его место. Эта уверенность мешала Полларду, едва вышедшему из тени своего всеми уважаемого предшественника, утверждать собственный стиль командования.

Пока команда, готовясь к подъему якорей, подбирала свободные концы, Чейз проверял, все ли готово на палубе. Потом он приказал матросам идти к брашпилю – длинному, горизонтально установленному деревянному цилиндру с двойным рядом отверстий на каждом торце. Установленный прямо перед люком, ведущим в кубрик, брашпиль обеспечивал механический подъем тяжелого якоря. Восемь человек становились у каждого конца, четверо спереди, четверо сзади, каждый держал деревянный ганшпуг.