Книга Эротический цирк - Микки Леоне

— Боишься располнеть? — шепотом спросил Айвен.

Данни покосилась на него и нехотя ответила:

— Да, я недавно стала контролировать вес. Мой любовник…

— Настолько глуп, что не способен оценить твои прелести, — договорил за нее Айвен. — Ты восхитительна, малышка! — Он зачерпнул ложечкой сливки с клубникой и поднес лакомство к губам девушки. — Не нужно себя стесняться!

Данни колебалась: такое откровенное ухаживание ей было внове. Не привыкла она и к тому, чтобы незнакомцы кормили ее с ложечки. И все же она послушно открыла рот и, едва лишь сочная ягода скользнула на язычок, почувствовала изысканное удовольствие. Загипнотизированная Айвеном, Данни прожевала и проглотила клубнику, позабыв на мгновение, что в гостиной находятся, кроме них двоих, и другие люди. Она утонула в бездонных васильковых глазах и даже подалась вперед, готовая припасть к его груди.

— Вы очень добры, — проговорила она, открывая рот для второй порции десерта. Зубы ее лязгнули о металл, и по телу пробежала сладкая дрожь.

Айвен положил ложечку на стол, взял салфетку и вытер ей рот.

— Я сказал только то, что думаю, — заметил он, кладя салфетку рядом с тарелкой и продолжая сверлить Данни взглядом. — Я никогда не лгу. Женщины этого не любят. Верно?

Данни рискнула. Ей безумно хотелось ему верить. Всю свою сознательную жизнь она страдала из-за своей фигуры. Метаморфоза случилась с ней в одночасье: она легла спать девочкой, а проснулась сформировавшейся женщиной. Этот редкостный феномен имел малоприятные последствия для ее незрелой психики. Внимание взрослых мужчин вселило в ее неокрепшую душу смятение. Мозг подростка не мог правильно оценить реакцию женского тела. И как только в шестнадцать лет Данни лишилась невинности, она начала напропалую трахаться со всеми парнями, решившими провести с симпатичной глупышкой время. Потом она на два года ушла в себя и воздерживалась от половой жизни, после чего познакомилась с Тэмом и стала с ним сожительствовать.

Но только теперь до нее дошло, что она так и не вкусила прелестей медленного обольщения и подлинной чувственности. Ранние сумбурные сексуальные отношения и скучные совокупления с самовлюбленным Тэмом не удовлетворяли Данни. Она поняла, что отдалась ему скорее из чувства благодарности за то, что он вывел ее из затянувшегося воздержания и одновременно избавил от тягостной похотливости; все же определенное облегчение она испытывала.

Чутье подсказывало Данни, что существует и иное, пока не известное ей, наслаждение. Именно в обществе Фов и Айвена Данни надеялась раскрыть для себя эту темную тайну…

— Извините, я задумалась о своем, — спохватившись, сказала она. — Вы, кажется, о чем-то меня спросили?

Айвен внимательно посмотрел ей в глаза и сказал, поглаживая ее ладонь пальцами:

— Я спросил, о чем ты задумалась, малышка. Уж не о волшебном ли королевстве?

— Нет, о странной земной жизни, — призналась Данни, неспособная лукавить после выпитого вина.

— И какие выводы ты сделала?

— Далеко не утешительные, — призналась Данни. — И кажется, так ничему и не научилась. Но я постараюсь наверстать упущенное.

Глаза Айвена потемнели, зрачки расширились, он хищно оскалился и раздул ноздри. Данни сообразила, что в нем пробудился зверь, и опустила глаза. Грудь ее набухла, соски просвечивали сквозь тонкую ткань платья.

К счастью, в разговор вступила Фов.

— У нас завязалась интересная дискуссия, — хрипловатым низким голосом произнесла она. — Гвидо утверждает, что по части чувственных наслаждений еще ни одна нация не превзошла итальянцев. Вы согласны с его мнением?

Айвен покосился на самоуверенно улыбающегося юного итальянца и, наклонившись к Данни, спросил:

— Пожалуй, ты тоже так думаешь, верно? А по-моему, все люди, независимо от их национальности, способны глубоко чувствовать и получать истинное наслаждение. Даже англичане, прослывшие холодными снобами.

Он подмигнул сестрам-двойняшкам, словно бы заведомо был уверен, что они его в этом поддержат.

— Ты самодовольная свинья, Гвидо! — без обиняков заявила Летти. — У вас, итальянцев, нет монополии на умение наслаждаться. Мы с Розой, к примеру, утрем нос любому иностранцу. Верно, сестричка?

Сестры многозначительно переглянулись.

Данни промолчала, предпочитая не встревать в спор.

— Ловлю тебя на слове! — воскликнул Айвен. — Назови мне шесть любых природных источников чувственного удовольствия человека! Только не сексуальных.

За столом воцарилась тишина.

— Ради Бога! — разом воскликнули сестры и уставились в потолок, будто бы там крупными буквами были написаны ответы на этот непростой, как показалось Данни, вопрос.

Роза обвела всех сидевших за столом таинственным взглядом и промолвила:

— Например, мокрая листва. Вспомните, как приятно бродить в ясное осеннее утро по парку или саду.

— А запах земли под прелыми листьями? — подхватила Летти. — Какой он пронзительный! И как приятна почва на ощупь! Вспомни, сестренка, как мы с тобой, бывало, развлекались и натирались влажной землей. Истинное блаженство!

Данни завистливо заерзала на стуле: такое никогда не приходило ей в голову! Да сестрички-то, оказывается, совсем не тихони!

— Продолжайте, — сказал Айвен.

— Солнце! — сказала Роза. — Оно ласкает кожу.

— И снег! В него приятно нырнуть после сауны, — добавила Летти.

— Горячий шоколад! — воскликнула Роза. — Его нужно слегка остудить и медленно лить на груди и бедра.

— А потом слизывать! — Летти довольно захихикала и причмокнула языком.

Данни затравленно огляделась: ей не хотелось верить, что она единственная чувствует неловкость от рассказов бойких сестричек. Неужели они только тем и занимаются, что раздеваются догола и мажут себя всякой дрянью? Данни стало душно.

— Назовите напоследок еще какой-нибудь предмет, вызывающий у вас восторг, — предложил девушкам Айвен.

— Опилки! Разве не восхитительно падать в кучу опилок с высоты? — воскликнули его ученицы.

— Тем более голой, — саркастически добавила Данни.

Тишина, воцарившаяся после этого в гостиной, показалась ей оглушительной. Айвен медленно обернулся и, окинув Данни холодным взглядом, негромко сказал:

— Не суди о том, чего не знаешь, малышка!

Данни прикусила язык: сколько раз он ее подводил!

— Извините меня! Я, кажется, увлеклась вином, — хрипло сказала она. — Пожалуй, мне лучше прилечь.

Данни встала и, покачиваясь, направилась к выходу. Не без труда открыв дверь, она вышла в коридор и пошла вдоль стены. Только спустя несколько минут она сообразила, что заблудилась, и, прислонившись к стене, расплакалась.