Книга Бернадот. От французского маршала до шведского короля - Борис Григорьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молодой офицер Ж.-Б. Бернадот. Художник А. ле Дру
Город после упорных боёв остался ничейным, и Бернадот заключил с австрийским генералом Крэйем соглашенние о том, чтобы в город не вступать никому.
Последнее время Бернадот, регулярно переписывавшийся с родными в По, не получал от них никаких вестей, а потому когда какой-то его земляк в письме поинтересовался судьбой своего сына, он немедленно ответил ему, успокоив, что сын жив, и попросил сообщить ему о всех событиях, которые произошли на родине. «Я дрожу при мысли о том, жива ли моя матушка, — писал он. — Боюсь, что она уже заканчивает свою жизнь на этой земле. Я требую от вас не оставить меня в неведении о моих родных. Если моей матери что-либо требуется, умоляю, помогите ей. Хоть я и беден и не имею доходов, поскольку ассигнации потеряли всякую ценность, я не премину, будьте уверены, оплатить мои долги…»
В 1796 году Бернадот узнал, что умерла сестра Мария.
Бернадот в это время жил в Кобленце и с головой окунулся в мирную атмосферу балов, приёмов, праздничных обедов, устраиваемых в его честь. Молодого генерала уже хорошо знали и горячо чествовали его воинские подвиги. Такой приём щекотал самолюбие Бернадота, он наслаждался славой и напропалую ухаживал сразу за двумя дочерями местного купца Поттгиссера.
Директория планировала ещё один поход к Майну, но против этого дружно выступили и Бёрнонвилль, и Клебер, неформальный руководитель армии. Их поддерживал и Бернадот. Он предпочитал пока сражаться с проворовавшимися интендантами и приятно проводить время в обществе Клебера и Бёрнонвилля. Генерал Бернадот окончательно и прочно вошёл в «обойму» ведущих генералов не только Самбр-Маасской, но и вообще французской армии. Он мог теперь рассчитывать на командование более крупным соединением, нежели дивизия.
Кобленцскую идиллию слегка нарушило одно происшествие: парижская газета Gazette générale de l’Europé обвинила Бернадота в том, что он разрешил своей дивизии грабить жителей Нюрнберга. Статья, судя по всему, была инспирирована недругами генерала, а обвинение было надуманное и не соответствовало действительности. Бёрнонвилль посоветовал ему с журналистами не связываться, но Бернадот во что бы то ни стало решил оправдаться и в конце концов добился того, чтобы Директория выступила в защиту своего генерала.
А недругов у молодого генерала было достаточно. Взять хотя бы генерала Каффарелли ду Фальга, высказавшего в адрес Бернадота следующие слова: «Будучи деспотом в своей дивизии, он слывёт за лицемера по отношению к тем, в ком он нуждается; такой же грабитель, как и другие». О справедливости этих слов говорить не приходится. Сам же Каффарелли слыл в армии за завзятого клеветника.
Неизвестно, чем бы кончилась кобленцская любовная эпопея Бернадота, если бы в начале 1797 года не пришёл приказ из Парижа о перемещении Бернадота на итальянский театр военных действий. Но прежде он, раздражённый затянувшимся спором с газетчиками, обратился в Директорию с просьбой дать ему месячный отпуск в Париж, чтобы снова поставить там вопрос о службе в колониях, «..люди в общей массе так злы и глупы, что я сожалею, что не родился среди кафров», — писал он в письме к секретарю военного министра Куртэну.
Со злостью и глупостью Бенадоту, к сожалению, придётся встретиться и в Италии. Здесь впервые произойдёт встреча двух будущих антиподов — Бернадота и Наполеона. Основа их будущих отношений тоже будет заложена в Итальянских Альпах.
Войско баранов, возглавляемое львом, всегда одержит победу над войском львов, возглавляемым бараном.
Главные бои между Австрией и Францией разворачивались теперь в Италии. Командующий Итальянской армией бригадный генерал Наполеон Бонапарт достиг там великолепных результатов, но он нуждался в дополнительных силах и попросил об этом Директорию.
Подкрепление для Итальянской армии было поручено сформировать дивизионному генералу Жану Батисту Бернадоту, одному из храбрых и блестящих военачальников Самбр-Маасской армии. За десять лет службы в армии «разночинец» Бернадот обогнал дворянина Буонопарте на целое звание, при этом исходные позиции у них, как мы помним, были совершенно разными.
Корпус для отправки в Италию формировался в Метце. Генерал был человеком долга, и 7 января он прибыл в Метц, место сбора обеих дивизий корпуса, а 10 февраля 1797 года, предварительно уведомив Наполеона письмом от 18 января, со своим 20-тысячным корпусом, состоявшим из двух дивизий, выступил в поход. Одной дивизией командовал он сам, а второй — генерал Дельма. В письме к Наполеону Бернадот попросил оставить за собой в Италии свою старую дивизию и, вероятно, для того, чтобы придать себе веса, передал ему привет от Клебера.
Пожелание Бернадота встретило двойное препятствие: генерал Моро написал в Париж о том, чтобы Бернадот вернулся обратно на Рейн. Моро считал, что тот, блестящий офицер и хорошо знающий обстановку в армии и в стране, должен был продолжить службу там, где его знают. Одновременно с ним Наполеон, ещё не зная, кого ему дадут, попросил военного министра Шарля Петита (Petiet) не посылать к нему какого-нибудь заурядного дивизионного генерала. Петит, полагая, что удовлетворяет самолюбию Бернадота, решил выполнить просьбу Моро и приказал Бернадоту оставить корпус на старшего бригадного генерала и вернуться обратно в Германию.
Бернадот, однако, возвращаться на старое место настроен не был. В Дижоне он встретился с братом Карно и снова поставил перед ним вопрос о переводе на службу в колониях. То же самое он изложил в письме к Ш. Петиту, сославшись на необходимость перемещения в тёплый климат по соображениям здоровья. Бернадот предупредил об этом и Наполеона, сообщив, что марш в избранном направлении будет продолжать вместе с корпусом до Шамбери, а там будет ждать окончательный ответ из Парижа. Если его просьба о переводе в Индию снова не будет удовлетворена, то он предпочтёт всем назначениям командовать дивизией в Италии. В конце письма генерал просил министра снабдить его в пути необходимой суммой денег, которых у него хватит только до Шамбери. Если деньги не поступят, то он будет вынужден продать своих коней. После этого Директория сдалась и подтвердила свой старый приказ о назначении Бернадота в Италию — приказ, который теперь с энтузиазмом поддержал и Наполеон. Главнокомандующий Итальянской армией пообещал Бернадоту выполнить все его пожелания.
Большая часть маршрута проходила через французскую территорию, а для многих солдат — через родные места, поэтому существовала опасность, что в корпусе начнётся дезертирство. Примечательно, пишет А.Блумберг, что Бернадот отпустил на побывку около 6000 человек, и никто из них не нарушил честного слова вернуться назад в корпус. Генерал формировал свои отношения с подчинёнными на доверии и чести, и они отвечали ему тем же. Вера в его справедливость и внимательное отношение к солдатам были безграничны. Во всей армии вряд ли был генерал, который бы пользовался у солдат таким доверием, восхищением и любовью. В 1796 году попавший в плен к австрийцам французский гренадер на вопрос эрцгерцога Карла о том, кто был его командир, ответил: «Моего генерала зовут Бернадот, его взгляд как у орла, и он не раз вам доказывал, что обладает мужеством льва».
