Книга Охота на праведников - Джилл Грегори

— Нет, не чувствую. Я плыву куда-то. Со мной рядом — Криспин. Что это там за свет?

— Следуйте за светом, Дэвид. Вам надо узнать, что он означает. Вы в полной безопасности. Рассказывайте о том, что увидите.

За завесой чистого, яркого света Дэвид различил туманные, призрачные очертания лиц многих людей. Они что-то кричали и простирали к нему руки. Он не в силах был отвести взгляд от странных, пугающих лиц.

Их крики становились все громче, резче, казалось, они оглушат его. Потом Дэвид понял — они выкрикивали свои имена! Он слышал сотни, тысячи имен, а потом вдруг все эти призрачные люди стали скандировать одно слово:

— Захор!

И тут свет погас.

Когда Дэвид снова открыл глаза, обычный свет в кабинете показался ему ослепительным и палящим. Голова раскалывалась, он с трудом дышал.

— Как вы себя чувствуете, Дэвид? — спросил Дорсет.

— Терпимо, доктор, — с трудом ответил Дэвид.

Дорсет подал ему стакан воды.

— Помните ли вы все, что сейчас говорили мне? — спросил он.

— Каждое слово. — Дэвид почувствовал, что ему очень трудно понять, что же все-таки с ним произошло. Вместо ответа на вопрос он получил теперь новую трудную загадку. — Знаете, я всегда помнил прекрасный свет, но раньше не мог вспомнить этих лиц и того, что слышал тогда их крики. — Он нахмурился. — А что значит «Захор»? — Последний вопрос, был, похоже, адресован самому себе. — Они говорили о каком-то Захоре.

Доктор пристально посмотрел на него:

— Может быть, вам следует еще раз перечитать ваш журнал. А нам с вами, вероятно, нужно будет назначить еще одну встречу на следующей неделе. Вы уже и на первом сеансе прошли внушительное расстояние… Но нам надо попробовать подняться на новый уровень.

— А нельзя ли сделать это прямо сейчас? Мне надо установить, что означают эти имена.

— Нет. Мы только нанесем вам вред. Повторение подобных экспериментов подряд истощает психику. Вашему подсознанию надо дать время ассимилировать увиденное. Поверьте, так будет лучше.

Дэвид покинул кабинет в глухой тревоге. Подходя к своей машине, он набрал номер пастора и сказал:

— Дилон, имя Стаси, не знаю почему, записано в моем журнале. Некоторые из этих людей погибли, Дилон… И что может значить имя Захор?

— Откуда ты его взял?

— Мне его сказали те люди, в конце туннеля. — Он перевел дыхание. — Там их были тысячи. Они кричали, выкрикивали свои имена, а потом все хором стали говорить «Захор».

Несколько мгновений Дилон молчал, потом сказал:

— Кажется, я знаю, кто мог бы тебе помочь. По-моему, тебе нужно проконсультироваться с раввином. И хотя ты человек, как мне известно, не слишком религиозный и в синагоге был, может быть, раза два в жизни, но… эти твои голоса говорили с тобой по-древнееврейски.

— По-древнееврейски? — спросил пораженный Дэвид.

— «Захор» означает «помни». Те, кого ты видел в своем туннеле, просили тебя что-то запомнить.

— Но что запомнить?

— Это же очевидно, Дэвид, — тихо сказал Дилон. — Они просили тебя запомнить их имена. Что ты и сделал.

Глава 6

— Ты гений метафизики, — продолжал Дэвид разговор по сотовому телефону, поворачивая машину на 17-ю улицу. — Ты уже все объяснил мне!

— Сделал, что смог, — ответил пастор. — Тот факт, что они говорили с тобой на древнееврейском, подсказал мне, что твоим лучшим наставником здесь мог бы оказаться раввин. Причина, по которой они просили тебя это помнить, — внутри тебя самого, Дэвид. Есть у меня один коллега, к кому тебе стоит обратиться, — раввин Элизар бен Моше, знаток Каббалы, преподает еврейскую традиционную мистику. Ты ведь пережил мистический опыт, Дэвид.

Каббалистика? Дэвид знал о ней только одно — некоторые звезды эстрады объявляют себя ее адептами, привязывают алые ленты на запястья и принимают древнееврейские имена.

Словно прочитав его мысли, Дилон сказал:

— Нет, Мадонна с ее «Каббалой» тут ни при чем. Я уже звонил бен Моше. Его очень заинтересовал не только твой журнал, но и тот камень, который ты сберег после того несчастного случая. Когда отправишься в Бруклин, возьми с собой то и другое. А пока он просил тебя передать ему по факсу несколько страниц из твоего журнала. Он хочет изучить их до твоего приезда. Бен Моше происходит из древнего рода ученых раввинов, для которых целью жизни стало изучение Каббалы и раскрытие законов мистерий Вселенной.

Слова об ученых раввинах напомнили Дэвиду одно из воспоминаний его детства — мать рассказывала ему об одном из ее предков, известном мистике ребе Залмане из Киева. Он будто бы мог учить студентов одновременно в двух городах, на расстоянии трехсот миль друг от друга. Дэвид всегда считал ее рассказ, мягко говоря, преувеличением.

— Ты не шутишь? — спросил он собеседника.

— Дэвид, пойми, на свете есть вещи, которые не сводятся к научному и эмпирическому познанию.

— Я не уверен…

— А у тебя есть выбор?

— Значит, в Бруклин, — задумчиво сказал Дэвид. Интересно, подумал он, что бы мог сказать декан Майр, узнай он о таком способе одновременного преподавания?

Глава 7

Ливень начался в тот момент, когда Дэвид вышел из машины на авеню Зет в Бруклине. Он успел быстро войти в подъезд дома. Поднявшись по лестнице, Дэвид нажал кнопку звонка у входной двери Центра Бнай Израэль.

Худощавый молодой человек в белой рубашке, черных брюках и черной ермолке провел гостя через коридор, который прежде, очевидно, являлся холлом частного дома, впоследствии перестроенного под своего рода офис.

— Я — раввин Гольдштейн, помощник раввина бен Моше, — представился он Дэвиду, приведя его в аудиторию, где вдоль стен тянулись книжные полки, а на передней стене располагалась большая зеленая доска. Судя по корешкам книг, все они были написаны на древнееврейском. — Мы изучали страницы, переданные вами по факсу раввину бен Моше. — Гольдштейн старался говорить спокойно, но с трудом скрывал волнение. — Он очень желает вас видеть.

«Это хорошо. Может быть наконец я разгадаю теперь мою загадку», — подумал Дэвид.

В последнее время всякий раз, открывая свой журнал, он невольно тянулся к странице, где записал новое имя Стаси. Это было невыносимо!

— Не желаете ли выпить чаю, пока я доложу о вас раввину?

— Нет, спасибо. — Когда молодой раввин ушел, Дэвид подошел к единственному окну в аудитории. Из-за сильного дождя видимость стала туманной. Дэвид почему-то вспомнил о кадрах со взрывом иранского танкера, которые он видел в аэропорту по телевизору. Похоже, последнее время передавали только плохие новости.

Дэвид вздрогнул, когда услышал спокойный голос, прервавший его размышления: