Книга Веспасиан. Трибун Рима - Роберт Фаббри

Басей с Атафаном поработали на славу. Еще трое грабителей валялись в траве, утыканные стрелами, а шестой удирал во все лопатки. Сабин выхватил меч и поскакал за ним. Негодяй обернулся через плечо, и хотя понимал, что шансов нет, прибавил ходу. Но все без толку. Сабин настиг его через мгновение и плоской стороной меча ударил по голове, свалив с ног.

Обернувшись в сторону оврага, Веспасиан заметил, как из троих удирающих всадников один повалился спиной с седла, сбитый стрелой. Его товарищи, заметив, что путь к отступлению отрезан, а двое приятелей из арьергарда лежат на земле с перерезанными глотками, тут же поворотили коней к северу, вдоль оврага, и погнали во весь опор. Понимая, что они уйдут, если он ничего не сделает, юноша бросил свою лошадь в галоп. Желание не дать мерзавцам ускользнуть от расплаты, дополняемое истовым стремлением обелить себя в собственных глазах, породило в нем новое, неожиданное ощущение – жажду крови. Ветер развевал гриву коня, пока Веспасиан летел, пересекая склон по диагонали и приближаясь к двум всадникам. Молодой человек осознавал, что Сабин и Гиерон скачут следом, приказывают ему подождать, но понимал он и то, что нельзя терять времени.

Угол между ним и врагами быстро сходился. Приподнявшись в седле, Веспасиан собрал все силы и метнул дротик в передового бандита. Оружие глубоко вонзилось в живот коню, заставив животное полететь кувырком через голову. Конь сбросил всадника, который с ужасающим хрустом ударился спиной о землю. Второй беглый вынужден был придержать лошадь, чтобы объехать бьющего копытами скакуна товарища, и тем самым дал Веспасиану шанс нагнать его. Грабитель яростно взмахнул мечом, целясь Веспасиану в голову. Юноша пригнулся и одновременно врезался в потерявшего равновесие противника. Оба кубарем полетели вниз, перекатываясь друг через друга и пытаясь схватить врага за что придется: руку, горло, волосы. Остановившись, Веспасиан, потерявший ориентацию, весь измочаленный, понял, что лежит под разбойником. Стремясь выбраться наверх и глотнуть воздуху, он ощутил, как на его лицо обрушился кулак. Юноша вздрогнул от нестерпимой боли и услышал, как хрустнул нос. Кровь брызнула в глаза. Две сильные руки вцепились ему в шею, и он понял, что сражается за свою жизнь – желание убивать сменилось стремлением выжить. Перепугавшись и тщетно пытаясь не дать противнику усилить хватку, он с силой дернулся влево, потом вправо. Его глаза начали вылезать из орбит. Сквозь кровавую пелену Веспасиан разглядел лицо разбойника – потрескавшиеся губы негодяя разошлись в щербатой ухмылке, а зловонное дыхание вызывало тошноту. Юноша изо всех сил колотил его по голове, но хватка на горле только усиливалась. Уже на грани беспамятства он услышал глухой удар и почувствовал, что противник вздрогнул. Веспасиан сфокусировал взгляд. Глаза разбойника широко раскрылись от боли, а челюсть отвисла. Из правой ноздри торчал окровавленный наконечник дротика.

– Что я говорил насчет подвигов, маленькое тупое дерьмо?

Сквозь кровавый туман Веспасиан с трудом разглядел Сабина. Тот стоял, сжимая обеими руками древко дротика, тем самым принимая на себя вес обмякшего бандита. Презрительно отпихнув тело, легионер протянул руку и помог брату встать.

– Ну ладно, – сказал он с ехидной усмешкой. – Видок у тебя еще тот, но можно сказать, что ты легко выпутался из своего небольшого приключения. Быть может, это научит тебя впредь слушаться тех, кто старше и умнее.

– А второго я убил? – кое-как промямлил Веспасиан, рот которого был полон крови.

– Нет, ты прикончил лошадь, а лошадь убила его. Пойдем, остался один живой, которого можно пригвоздить.

Юноша отодрал от туники мертвого разбойника кусок ткани и, приложив к разбитому носу, пошел вверх по холму. Материя жутко воняла, но это только помогло ему прийти в чувство. Адреналин схлынул, и голова теперь раскалывалась от боли. Он с трудом дышал и вынужден был опираться на Сабина. Гиерон шел следом, ведя в поводу коней.

Они подошли к мулам, постепенно успокаивающимся после пережитого страха. Басей и Атафан согнали назад убежавших животных и поймали восемь из лошадей разбойников. Паллон и Симеон хлопотливо связывали животных в колонну. Убито было только два мула, четыре получили ранения, но со временем должны были поправиться.

– Неплохой итог дня, ребята? Потеряли двух мулов, приобрели восемь лошадей, – хмыкнул Сабин, обращаясь к Басею и Атафану. – Отец наверняка не станет привлекать вас к ответу за промахи в стрельбе.

Басей расхохотался.

– Мы разжились бы еще тремя коняшками, если твои метальщики дротиков целились во всадников, а не в скотину!

Атафан хлопнул приятеля по плечу.

– Хорошо сказано, мой маленький приземистый друг! Лук куда лучше дротика – мои деды доказали это семьдесят лет назад при Каррах!

Сабину не понравилось упоминание про крупнейшее поражение Рима на Востоке, когда семь легионов Марка Красса почти полностью растаяли под дождем из парфянских стрел. Семь легионных орлов было потеряно за один этот день.

– Может быть, долговязый клювоносый лошадник. Да только ты теперь тут, попал в плен к настоящим солдатам, которые стояли и дрались, а не стреляли и убегали. Что с тобой тогда стряслось – стрелы кончились?

– Может, я и тут, да только снова свободен, тогда как косточки ваших легионеров до сих пор лежат в песках моей родины и больше никогда не встанут.

Сабин не стал препираться – парни хорошо дрались и получили право немного выпустить пар. Он оглянулся, ища глазами пленника. Тот лежал на животе и еще не пришел в сознание.

– Так, давайте вздернем его на крест и пойдем домой. Лик, выкопай дыру, прямо здесь мы его и поставим.

Вскоре Людовик и Гиерон вернулись из лесу, притащив две свежесрубленные толстые ветки. При помощи специально прихваченных из дому инструментов вольноотпущенники сделали пазы в древесине, приладили крестовину и начали прибивать ее гвоздями. Шум заставил распростертого пленника очнуться. Он поднял голову, огляделся и, увидев крест, разразился криками. Веспасиан заметил, что разбойник даже младше его.

– Сабин, давай не будем – парню всего лет четырнадцать.

– И что ты предлагаешь, маленький братишка? Сковать ему руки, обозвать негодным мальчишкой, наказать не воровать впредь мулов и отослать прежнему владельцу? Который, если у него есть хоть какие-то мозги в голове, сам распнет его?

Ужас расстаться в таком юном возрасте с жизнью, перенесенный недавно Веспасианом, побудил его проникнуться сочувствием к беде малолетнего вора.

– Ну, мы можем взять его с собой и превратить в полевого раба. Парень выглядит достаточно крепким, а хороших сельскохозяйственных рабочих сейчас трудно найти, и они дороги.

– Чушь. Маленький ублюдок уже сбегал, кто поручится, что он не поступит так снова? Кроме того, нам нужно кого-то пригвоздить для острастки, а его угораздило попасться. Тебе было бы легче, лежи он здесь, утыканный стрелами, а мы распяли какого-нибудь старого седого разбойника? Какая разница? Конец все равно один. Давайте вздернем его.