Книга Заклятье красных свечей - Дмитрий Щербинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Жигули» так и не удалось починить, так что собрались возвращаться пешком. Хотя Мише казалось, что он пробыл в темноте целую вечность, но, на самом то деле, от мгновенья как он шагнул в пролом в стене, и до того, как он вернулся, минула лишь четверть часа.
Вообще время только-только перевалило полдень, так что, по расчётам родителей, они должны были выйти к шоссе ещё до сумерек. Правда, для этого надо было напрячься.
И вот они уже шагают по той дороге, по которой накануне приехали к дому на холме. Впереди шли мать и отец, за ними, на расстоянии пяти шагов — Миша и Таня. У всех на плечах были увесистые рюкзаки. Мать говорила своему супругу:
— И никогда, слышишь, никогда, мы не вернёмся сюда!
— Но…
— Даже и не заикайся. Я и сама не вернусь, и тебя не пущу, ни, тем более — детей. Что же касается наших «Жигулей», то закажем грузовик, пускай вывозят их отсюда. Но только без нас…
Если вначале голос мамы звучал весьма громко, то, по мере того, как они углублялись в лес, она говорила всё тише. В конце концов, она перешла на шёпот. Она вцепилась в руку своего супруга, и, сказала детям:
— Не вздумайте отставать… Здесь такие места, что всего можно ожидать…
Она ещё что-то хотела сказать, но всё же сдержалась. Но и без лишних слов все вспомнили о том невидимом, что раздвигало ветви деревьев и подталкивало их машину. И всем им стало не по себе. Они понимали: это невидимое может быть повсюду. Может идти прямо за их спинами, или же стоять перед ними на дороге.
— Может, какую-нибудь песню споём? — неуверенным голосом спросил отец.
— Да ты что? — зашипела на него мать. — Какие тут песни? Потише бы пройти, чтобы никто не заметил…
— Ну, ладно-ладно… — вздохнул отец.
В течение последующих полутора часов они всё шли, шли и шли…
Не пели птицы, не кричали звери, не шелестели листья на ветвях. Лес замер, лес прислушивался, лес выжидал. Они старались ступать как можно более тихо, но всё же в окружающей мёртвой тишине шаги казались невыносимо громкими. Было очень жарко и душно: пот скатывался по их лицам. Миша раскраснелся, а Таня стала ещё более бледной, нежели обычно.
Вот дорога сделала очередной поворот, и… Мама невольно вскрикнула.
Дорога была перегорожена завалом из деревьев. Это были исполины, которые росли из земли ни одно столетье. А теперь неведомая, но явно чудовищная, во много раз превосходящая человеческую сила выкорчевала их, и притащила к этому месту.
Стволы были навалены друг на друга. Некоторые ветви были сломаны, а некоторые плотно переплетались. Высотой завал достигал десяти метров, а в верхней его части торчали особенно острые, похожие на колья ветви.
— Да-а, ну бывает, — пролепетал отец, и дрожащей рукой вытер со лба пот, затем он добавил. — Как говорится: умный в гору не пойдёт… так что обойдём этот завал, и продолжим наше путешествие…
И вот они сошли с дороги, и углубились в заросли. А в зарослях была такая густая тень, словно из солнечного дня они сразу попали в поздние сумерки. Приходилось пригибаться под низко нависающими еловыми ветвями, а местами, так и вовсе: ползти на коленях…
А завал всё ещё тянулся — уводил их от дороги.
— Ну ничего-ничего, не волнуйтесь… — дрожащим голосом прошептал отец. — Рано или поздно этот завал кончится. Правда?
И вот они вышли на небольшую полянку, которую со всех сторон плотным кольцом окружали высоченные ели. Миша задрал голову, и высоко-высоко над собой увидел синий кружок неба. И ему показалось, что они находятся на дне глубокого колодца, а как выбраться не знают.
Миша всё ещё смотрел на заветный кругляш неба, когда Таня пронзительно закричала, и сильно вцепилась в его руку. Тогда и Миша увидел…
Еловые ветви раздвинулись. Просто раздвинулись и всё. Нечто невидимое стояло прямо перед ними.
— Господи… господи… господи… — шептала мать.
— Главное, без паники, — бормотал отец, но глаза его расширились, округлились.
Миша стоял, и чувствовал нестерпимый, могильный холод. И при этом было очень душно, и капли пота скатывались по его лицу. И тогда Миша закричал:
— Бежим!
И они побежали. Бежали, не разбирая дороги, пригибаясь под ветвями, перескакивая через корни. Впереди бежали родители, за ними — Миша и Таня. Но в какое-то мгновенье между ними появился ствол дерева. Тут Таня споткнулась, Миша попытался её удержать, но и сам упал.
Когда они поднялись, родителей поблизости не было. Покрытые уродливыми наростами деревья стояли так плотно, что видимость ограничивалась десятью, а самое большее — пятнадцатью шагами. По-прежнему было сумрачно…
Они замерли, попытались не дышать: хотели услышать своих родителей, но услышали только быстрые удары своих сердец.
— Неужели мы здесь одни останемся… нет — быть того не может… — прошептал Миша.
И вот они закричали хором:
— Папа! Мама!
Родители им не ответили, зато поблизости долгим и пронзительным скрипом дало о себе знать дерево… а может и не дерево…
Они хотели ещё раз позвать своих родителей, но так и не решились. А больше всего им хотелось стать невидимыми и ускользнуть из этого проклятого леса.
Так они и стояли, взявшись за руки, и ждали. Напряжение было невыносимым. Но и пошевелиться они не решались: им казалось, что, стоит им один шаг сделать, и невидимое наброситься на них. Им страшно было закрыть глаза, но и просто смотреть на это мрачнейшее сцепление ветвей, которое их окружало, тоже было неимоверно страшно…
И когда одна из ветвей ни с того ни сего вздрогнула, Таня вскрикнула, и из всех сил сжала Мишину руку. Новые и новые капли пота скатывались по лицу мальчика, а он даже и не замечал этого. Не замечал он и того, что губы его трясутся, и он шепчет: «Нет, нет… пожалуйста… не надо…»
А потом та самая ветвь, которая вздрогнула, издала резкий, щёлкающий звук и рухнула на землю. Брат и сестра попятились…
И тут уже многие ветви зашевелились, затрещали. Из уродливых древесных стволов слышался грубый, басистый скрежет. И слышались в этом скрежете мрачнейшие, нечеловеческие голоса. Некая изодранная чёрная тень метнулась над головами ребят, и издала пронзительный вопль.
И вот тогда они развернулись и бросились бежать. Древесные стволы без умолку скрежетали, и вновь и вновь повторяли на своём древнем языке заклятье…
А потом брат и сестра выбежали к исполинскому дереву с чёрным стволом. Из коры выступали искажённые страданием лики. Но даже невозможно было понять, чьи это лики: людей, животных или демонов. Из глубин ствола вздымался беспрерывный, чудовищный стон. А ещё в стволе были трещины, и из трещин этих медленно вытекали густые, чёрные капли. И по запаху Миша и Таня поняли, что — это кровь. Весь ствол был вымазан кровью.
