Книга Салон красоты. Наперегонки с судьбой - Мария Ветрова

Впрочем, долго она там не задержалась. Быстренько натянув свое давно высохшее платье и едва тронув щеткой коротко остриженные волосы, она тоже последовала в сторону гостиной, стараясь ступать бесшумно.

Конечно, подслушивать, так же как и подглядывать, нехорошо. Но… ей так хотелось знать, что именно скажет о ней этот странный, можно даже сказать загадочный, юноша — если действительно он что-нибудь скажет!

Увы, девушку ждало полное разочарование: похоже, он пришел сюда исключительно ради английского.

— Экзамен сегодня, ровно в час…

Настя расслышала вздох и шелест бумаги: тетрадку, что ли, открыл?

— Кто принимает? — в голосе Марии Петровны звучали нотки искренней заинтересованности.

— Сам Самсонов!..

— Надо же, и мы когда-то говорили точно так же: «Сам Самсонов!»

Она весело рассмеялась.

— Так вы знакомы?

— Еще как!..

— С Семен Семенычем?!

— Говорю же, знакома… Зловредный дядька!

— Он уже старик, а не дядька.

— Спасибо за напоминание.

— Простите.

— Ладно, что уж там… Просто учти, что тебе придется нелегко: Семен Семенович владеет языком не хуже, чем Елизавета!

— Вы имеете в виду королеву?

— Ну а кого же еще?.. Ой, сырники забыла! Я же вам на завтрак сырники сделала!.. Настя, иди сюда, завтракать пора!

Настя вздрогнула и, слегка покраснев, вошла в гостиную.

— Вообще-то я уже тут… Доброе утро.

— Разве мы еще не здоровались? — Павел уставился на девушку, высоко подняв брови.

— Не помню… Мария Петровна, вам помочь?

— Садись и не суетись, сама принесу.

Спустя несколько минут они, очень по-семейному, как отметила про себя Настя, расселись вокруг стола.

— Вот сейчас наедимся — и никакой Самсонов нам не страшен!.. — пообещала Мария Петровна. — Your seem to like making a fool of yourself.

— Sweetheard, have I mixed you? I’ll never take another…

— Ой, это вы так здорово по-английски шпарите? Ничего себе! — Настя отодвинула от себя тарелку и завороженно уставилась вначале на Павла, потом на Марию Петровну. — И он еще экзамена боится!..

Павел на это ее замечание и бровью не повел.

— Я вот что думаю. — Он вздохнул и отправил в рот очередной кусок сырника. — Может, пропустить Самсонова? Я могу на завтра к кому-нибудь другому записаться.

— Ну нет, дорогой! — Мария Петровна сердито посмотрела на Пашу. — Это, знаешь ли, уже дело чести! Если после полугода занятий не сдашь, значит, учительница я никудышная!

— Да сдаст он, Мария Петровна, — вмешалась Настя. — Как можно не сдать, если так по-английски шпарить?

— И знаешь, Паша… Ты можешь передать Самсонову от меня привет. Скажи «от Мэрички», ладно? Так он меня когда-то звал…

— Если можно, я с этого и начну! — ухмыльнулся Павел.

— Только посмей! Исключительно после экзамена, и то в случае, если сдашь!

— Вот видите, вы тоже в этом сомневаетесь…

— Нисколько!

Была у Насти такая особенность: если при ней что-то происходило, не важно, разговор или какое-нибудь событие, она непременно должна была в нем участвовать. Просто слушать или смотреть, ни во что не вмешиваясь, она не умела. Тем более здесь, в своем новом доме, и сейчас, когда наконец заметила, что вчерашняя Пашина повязка куда-то исчезла с его головы. А шрам, который непременно должен был остаться, совершенно не виден — должно быть благодаря его длинным, лохматым волосам.

— Как твоя голова? — бесцеремонно вмешалась она в разговор.

— А что — голова? — во взгляде Павла читалось отлично разыгранное недоумение.

— Ну… Не болит? Я имею в виду — от удара?

— А почему она должна болеть? И удара я что-то никакого не припомню…

Настя уставилась на него, совершенно не представляя, что ответить этому придурку… Или не придурку? А вдруг у него и впрямь отшибло память?!

— Ладно, Павлик! — Мария Петровна с трудом сдержала улыбку. — Главное, чтобы ты про экзамен помнил. Помнишь?

— Угу…

— А про меня? — Настя все еще смотрела на него, не отрываясь.

— Как я могу забыть такую сногсшибательную девушку?!

— А-а-а… — она понимающе кивнула. — Ну, если ты на самом деле такой памятливый, может, подскажешь, как мне до этой «Виктории» отсюда добраться? Вот… Тут на визитке адрес есть, но мне же это ни о чем не говорит! Я Москву пока еще совсем не знаю.

— Ну-ка, покажи… Тебе там когда надо быть?

— К десяти.

— Все очень просто: едем вместе!.. Спасибо, Мария Петровна, мне уже тоже пора.

Настя очень рассчитывала по дороге разговорить Павла, чтобы понять, почему это он иногда так странно себя ведет, но… Она и представить себе не могла, с какой скоростью им придется нестись! Разговаривать на ходу, во всяком случае, когда скачешь на манер иноходца, она не умела. И, разумеется, метро с его толпой тоже исключало всякое общение.

Так и получилось, что до нужной ей станции они фактически добрались молча, словно незнакомые. Если не считать того момента, когда Павел в последнюю секунду без всякого предупреждения втащил ее за локоть в вагон. А она, чувствуя себя в напиравшей со всех сторон толпе плоской, как бумажный человечек, тоже промолчала.

Спустя несколько минут этот людской водоворот словно сам по себе понес Настю вперед и вверх, вдоль расцвеченной яркими рекламами, непрерывно движущейся улицы и наконец нехотя выпустил из своего хваткого потока прямо перед нужной ей дверью.

Настя не стала задерживаться перед заманчивой вывеской салона. Она потянула дверь на себя и, как купальщик в ледяную воду, шагнула внутрь… И только теперь, даже толком не разглядев все это разноцветное мельтешение вокруг себя, за исключением тут же уставившегося на нее из-под потолка глазка телекамеры, замерла на месте.

…Все это походило на какую-то фантастическую карусель! В поле ее зрения одновременно попали, как ей показалось вначале, сотни людей и предметов неизвестного назначения. Справа, за стеклянной стеной, было что-то вроде парикмахерской, но совсем не такой, как обычно: вместо привычных бигуди и колпаков для сушки на головах у клиенток было… черт-те что! Плавно порхающие над этими устройствами руки удивительно красивых парикмахерш зачаровывали даже при мимолетном взгляде на их явно магическое действо.

А еще — масса зелени, хрусталя, картин, расписных и полупрозрачных каких-то стенок, за которыми в глубине уютно разместились кафешные столики и полированная стойка бара, и витрины, витрины, витрины с самыми замысловатыми пузырьками и флакончиками, вдоль до уходящей на следующий этаж изящной лестницы, устланной шикарным ковром. Неизвестно, сколько времени стояла Настя в центре холла, вероятно, долго. А иначе чего бы это привязываться к ней с вопросами вылизанному мальчику, стоящему на входе? Надо же, обыкновенный то ли швейцар, то ли охранник, а одет, словно дипломат какой-то… Ответить «дипломату» она не успела.