Книга На фиг нужен! - Татьяна Булатова

– Сиди. Тут еще много чего интересного. Вот, например, Леночка. Хорошая девочка, на тебя, кстати, в молодости похожа. Узнаешь?

Машенька скользнула взглядом по фотографии и отрицательно покачала головой.

– Между прочим, имеет на меня самые серьезные виды.

– А ты?

– А я, Машка, как ни странно, люблю тебя по-прежнему. Мало того, среди них тебе нет равных. Ты, так сказать, навеки отлита в золоте и поставлена на пьедестал как моя жена и мать моей дочери. И так было бы всегда, если бы кое-кто сегодня не раскрыл рот. Сама знаешь: слово – не воробей, вылетит – не поймаешь. Мне чужая подстилка не нужна.

– То есть развод? – побледнев, уточнила Машенька.

– Развод, любимая, – с готовностью подтвердил Миша и с удовольствием потянулся, не заметив появления дочери.

– Давно пора, – поддержала отца Ирина, толкая перед собой сумку с вещами.

– Пошла отсюда, – резко отреагировал на реплику дочери Рузов и показал рукой на дверь. Ирина послушно направилась к выходу. – Не туда. К себе, – снова скомандовал отец, и она моментально подчинилась, потому что впервые он говорил с ней таким тоном.

– Как ты думаешь, Ируська все слышала?

– Какая теперь разница?! – устремив глаза в одну точку, потер подбородок Миша, а потом, широко улыбнувшись, добродушно воскликнул: – Эх, Машка-Машка, какие же мы с тобой дураки! А ведь могли бы жить, как там говорят, «долго и счастливо». Сколько лет мы с тобой женаты?

– Двадцать два года.

– Жаль, до серебряной свадьбы не дотянули.

– Все можно исправить, – сначала с фальшивым пафосом произнесла Машенька, а потом горько заплакала – поздно.

Признавшись мужу в своих грехах, она действительно испытала облегчение, но ровно на минуту, потому что поток встречных Мишиных откровений в комплекте с неопровержимыми фото– и видеодоказательствами подействовал на нее, как наркоз на пациента. Страх – беспамятство – возвращение в реальность. Маша ощущала непривычную аморфность собственного тела, как будто во время операции из него вытащили все кости, прежде державшие его в вертикальном положении. Хотелось обо что-нибудь опереться, но, кроме мужа, рядом никого не было. Машенька подумала об Иване, но тут же отбросила эту мысль в сторону: «Не помощник!»

– Не плачь, Машуль, – откликнулся Миша, по-своему довольный реакцией жены. «Положено так, – думал он. – Какая женщина легко примет готовность мужа развестись с нею?» Почему-то для Рузова было очень важно оставить последнее слово за собой, как будто от этого что-то зависело. Где-то в глубине души Миша надеялся, что Машенька не поддержит его идею и приведет массу доводов, чтобы избежать этого мероприятия, но надежды Рузова не оправдались: выплакавшись, жена со своей стороны подтвердила целесообразность развода и даже принесла свидетельство о браке. Но вот что странно: будучи хорошими родителями, ни тот ни другой не подумали о дочери, видимо, посчитав ее случай слишком мелким и незначительным на фоне того, что случилось с ними.

О том, что это не так, напомнила Мишина мать, явившаяся к сыну в воскресное утро спустя два дня после того, как тот отвез к ней Ирину.

– Ты чё, мам? – не очень-то дружелюбно поприветствовал ее Миша.

– А ничё, – ответила Марина Леонидовна и залепила Рузову пощечину. – Довели девку, изверги, – наступала она на Мишу, тесня того к дверям спальни. – Довели!

– Успокойся, – хватал мать за руки Рузов, но та продолжала хлестать сына по чему придется.

– Я тебе дам «успокойся»! – кричала Марина Леонидовна и требовала, чтобы появилась Маша. – Как щенка из дома девчонку выкинули!

– Никто ее не выкидывал, – вступилась за мужа Машенька и встала рядом. – Она сама так захотела.

– Больно много она у вас хотела! Ни в чем отказа не знала. Вот вам, пожалуйста!

– А мы-то тут при чем? – воспользовался Машиным появлением Миша и ретировался к плите, подальше от матери. – Мы ей с Машкой как самим себе доверяли, – выпалил Рузов и осекся: фраза прозвучала довольно цинично.

– Не доверять надо было, а проверять, – взялась за Машу свекровь. – Ты что, не знаешь, когда у дочери месячные ходят?

– Ей почти восемнадцать, она взрослый человек. Я что, ей в трусы должна заглядывать?

– Должна! – взвизгнула свекровь и еле удержалась, чтобы не толкнуть невестку.

Машенька отошла в сторону.

– Что ж вы за люди! – расплакалась Марина Леонидовна. – Ну что ж вы за люди, господи! Это ж ваше дите, единственное. Другого не будет.

– Ну я бы не была так уверена, – пробормотала Маша и, налив в стакан воды, подала его Мишиной матери: – Успокойтесь, пожалуйста, вам нельзя нервничать.

– Господи! – продолжала причитать свекровь, раскачиваясь, словно над гробом с покойником. – Что же делать-то? Как людям в глаза смотреть?

– А при чем тут люди? – наконец-то подал голос Рузов и подошел к матери: – Ты думаешь, у людей своих проблем нет?

– Есть, конечно, – вытерла слезы Марина Леонидовна. – Но не такие…

– Откуда ты знаешь какие? – Взяв мать за руку, Миша повел ее к дивану. – Ну вот откуда ты знаешь, какие проблемы у меня, у Машки? Ты о своих-то помнишь проблемах?

– Я – это я, – твердо ответила Марина Леонидовна. – Я – человек пожилой, сколько проживу, столько проживу. Не я первая, не я последняя, – вспомнила она про свою онкологию и моментально переключилась: – Ирке вашей, сынок, еще жить да жить. А у нас ведь как? Порченую девку замуж никто не возьмет, всякий пальцем тыкать будет, разговоры разговаривать. Это вы думаете, что ворота уже дегтем не мажут, а я знаю – мажут. А вы ее из дома – на улицу. Так-то поддержки нет, еще и вы… Может, ты, Маш, с ней поговоришь? Все-таки мать. Глядишь – послушает…

– Не послушает. – Машенька не питала никаких иллюзий. – Меня она не послушает.

– А кого же она послушает?! – схватилась за голову Марина Леонидовна.

– Позвоним? – неуверенно предложила Маша, имея в виду отца ребенка.

– Позвоним, – согласился с ней Рузов и набрал номер старого товарища. – Макс? – бодро начал он, а потом сорвался и заорал: – Ты знаешь, что ты подонок?

Макс что-то ответил.

– Она моя дочь! – прорычал Миша. – Этого достаточно! Что значит «сама захотела»? Тебе сколько лет, скотина?! А ей? Напомнить? Семнадцать ей!.. Да ты понимаешь, что это статья?

И опять Макс что-то ответил, отчего Рузов, хватанув воздуха, побледнел и заорал благим матом:

– Да мне плевать, что она не девочка! И что по обоюдному согласию! Беременна-то она, а не ты!

– Дай мне трубку, – не выдержала Маша и выхватила из Мишиных рук телефон: – Алле, Макс? Выслушай меня, пожалуйста. Ирочка беременна… Говорит, от тебя.

Минуту Машенька молчала, внимательно вслушиваясь в стрекот сотового, а потом, покрывшись красными пятнами, разом обмякла и беспомощно посмотрела на Рузова: