Книга Вяземская голгофа - Татьяна Беспалова

– Передай Тимофею. Пожалуйста. – Ксения сглотнула ком в горле.

Какие же интересные у Геннадия ботинки! Светло-коричневые, с тупыми носами и фигурной строчкой по союзке. Шнурки блестящие, из витого шелка, не иначе. Наверное, устал летчик от военного формы – сапог и галифе, вот и польстился на модную обувь.

– Разве ты не собираешься в полк? – Ксения наконец решилась посмотреть Генке в лицо. Ну да, подбородок и щеки тщательно выбриты, из носа торчат противные волосины, в глазах нехороший задор. Сейчас станет насмехаться.

– Передам. – Генка оказался подозрительно скромным. – Сегодня же и передам. Мы встречаемся после обеда у входа в парк Горького.

– В котором часу?

– Неважно. Я передам.

* * *

Генка покорно носил записки и первую неделю, и вторую. Ксения скоро перестала волноваться. Может быть, потому, что все записки, начиная со второй, стала аккуратно запечатывать в конверты? Тимофей небрежно писал ответы на чем придется, с каждым разом тратя на это занятие всё меньше раздумий и слов. В пыльный, ветреный понедельник, когда Москву запорошила тополиная вьюга, Генка решил прочесть записку Тимофея. Решение пришло внезапно. Он присел на скамейку в скверике, возле памятника товарищу Молотову. Голова была совсем пустой. Да и о чем можно думать после получения приказа о досрочном окончании отпуска? Завтра, во вторник, вся их команда должна отправиться к месту дислокации полка, о чем получен соответствующий приказ. Муж Веры уехал неделю назад. Его полк базируется под Гродно. Костя отбыл внезапно, без обычных, принятых в таких случаях, прощальных ритуалов. В тот день, когда уехал Константин Кириленко, Генка понял: скоро и ему придется покинуть Нагорный поселок.

Записка выпала из кармана вместе с пачкой папирос. Генка машинально развернул листок. Посередине сероватой, полупрозрачной четвертинки Тимка написал корявым, рвущим бумагу подчерком одно только слово: «Занят». И ничего более, ни обращения, ни подписи, ни даты. Хорош капитан, так обращаться с девушкой! Генка закурил. Конечно, роль почтальона давно наскучила ему. Но как сказать об этом Ксении? Генка задумался. Он поднес тлеющую папироску к углу листа. Тонкая бумага быстро занялась. Грубый ответ капитана Ильина чернел и корчился в пальцах лейтенанта Наметова. Когда записка тонким пеплом ссыпалась на гравий, Генка вскочил с места. На всё про всё оставалось около полутора суток. Надо спешить жить.

* * *

Ресторан «Прага» кишел многолюдством. Возле подъезда толклись таксисты, сновала праздная, вычурно одетая публика. Тимофей явился рано, когда рабочий день в торговых и государственных учреждениях ещё не подошел к концу. Перед тем как отправиться в полк, Генка пожелал устроить прощальный ужин, пошиковать. Тимофей надеялся занять хороший столик, и ему это удалось. Гуттаперчевый официант усадил его за возле окна, недалеко от эстрады, подал меню, изогнулся, угодливо выжидая.

– Могу предложить коктейли, – ворковал он, поглядывая на тимофеевы ордена.

– Что? – рассеянно спросил Ильин.

– Сливки с ликером «Мараскин», ликер «Шартрез», «Какао-шуа», «Масседуан из фруктов», коктейли: «Кларет-коблер», «Черри-бренди-флипп», «Маяк», «Шампань», кизиловый пунш.

Тимофей поднял на него глаза.

– Я похож на девицу? – и, не дожидаясь ответа, добавил: – Неси коньяк и шашлыки. Ну и всякие соления.

– Шашлыки из баранины?

– А то из чего же? – Тимофей начинал злиться. – Шашлыки!!! Ты плохо слышишь меня?

Пожилая пара за соседним столиком воззрилась было на них, но грянул джаз-банд. Публика задвигала стульями. В клубах табачного дыма поплыли пары.

– У нас есть шашлык из курицы, свинины и баранины. Вы какой желаете? – официант переминался с ноги на ногу.

– Я желаю бараньего мяса и триста грамм коньяку. Понял?

– Так точно.

Официант удалился, а Тимофею сделалось совсем скучно. Он то подпевал джаз-банду, то вертел головой. Не подыскать ли себе даму на вечер? А может быть, всё-таки отправиться к Вере, ведь Костя уже укатил в свою часть? Странная жизнь у них: не вместе, не врозь. Скука, тоска! Хоть бы вправду началась война. Хоть какое-то движение жизни, а так…

Официант подал коньяк, склонился к столику, наполняя его бокал, проговорил тихо:

– Там у портье, вас какая-то девушка спрашивает.

– Что? – изумился Тимофей.

– По виду не гулящая. – Лицо официанта сохраняло равнодушно-постное выражение.

Только сейчас Тимофей увидел Ксению. Она стояла у входа в ресторанный зал все в той же белой кофточке и широкой темной юбке. Но признал он её не по наряду, а по круто завитым, ниспадающим на плечи кудрям.

– Да, я знаю эту девушку, – пробормотал Тимофей. – Дорожка любви…

Официант ухмыльнулся и направился к Ксении.

* * *

Она села напротив. Официант поставил перед ней прибор, наполнил на треть коньячный бокал. Но она запротестовала и Тимофей заказал бутылку сидра. Помолчали. Тимофей первым нашел подходящие случаю слова.

– Ты прости, что грубо ответил последний раз. Был занят. Просто очень занят.

– Я узнала у Гены. Ну, в смысле, где вас можно разыскать. Просто повидать хотела, и всё.

Официант подал сидр и удалился. Тимофей молчал. Скука отступила, но навалилась лень. О чем-то ведь надо говорить. Но о чем? Нет, пусть уж лучше она сама. Искала, писала записки, хотела что-то сказать, так пусть говорит.

Официант подал шашлык, но есть расхотелось. Румяные куски мяса исходили паром. Музыка бравурного марша лезла в уши. Девчонка долго молчала.

– А помните, как вы мне сказали…

– Что?

– Давай притворимся, что любим друг друга. Так вы сказали. Ну вот. Я не притворялась.

И забавно, и грустно одновременно. Девчушка с Нагорного поселка смотрит на него широко распахнутыми глазами. Неужто о девственности жалеет?

– Да не жалей ты об этом! – хмыкнул Тимофей. – Лишняя подробность! Это могло случиться в любой момент, не со мной, так с другим.

– Мне другого не надо.

Тимофей испугался: а вдруг она разревется прямо здесь, за столиком, среди разряженных дам и шныряющих повсюду официантов?

– Послушай. – Тимофей придвинулся, она отстранилась. – Я, конечно, обещал, и это нехорошо. Но я ведь не лгал, правда? Ты сама этого хотела. Нормальное человеческое желание.

– Мне казалось, вы любите меня. Вы показались мне очень одиноким… Наверное, я чего-то недопоняла!

– Вот именно!

– Я храню ваши записки…

– Выброси их.

Наконец она смутилась, отвела глаза, стала рыскать взглядом по переполненному ресторанному залу, словно высматривая кого-то.

– Не обессудь, – продолжал Тимофей. – Я уже сейчас завидую тому, кто будет рядом с тобой. Тому, кого ты выберешь.