Книга Князь Довмонт. Литва, немцы и русичи в борьбе за Балтику - Станислав Чернявский

Новый епископ Альберт фон Бексхевден (Буксгевден) собрал войско и опять прибыл во владения ливов. Первым делом немцы основали крепостцу Рига (1201) и двинулись карать ослушников. Поход наконец-то завершился успехом. Полочане с их вялым князем Владимиром «прозевали» немцев и не пришли на помощь ливам. Аборигены вновь приняли крещение и согласились платить десятипроцентный церковный налог. Ливов частью перебили в ходе дальнейших войн, частью окрестили. Те, кто выжил, стали служить немцам в пехоте.

Полчища крестоносцев отправлялись в Прибалтику как на работу. Дело было выгодное, богоугодное и гораздо более безопасное, чем плавание в далекий Утремер. В Сирии и Палестине немецкие крестоносцы умирали не только от ударов сарацин, но и от местных незнакомых болезней, ослаблявших организм. Французы оказались более приспособлены к этому климату, но и их косили болезни.

На прибалтийском взморье климат был тот же, что и в Саксонии. Проблема адаптации для германских колонистов отпала. А вот литовские земли рыцари так и не смогли захватить, и не в последнюю очередь из-за особенностей климата, для них непривычного.

В течение десяти лет Альберт энергично расширял границы Рижского епископства, облагал повинностями местное население, раздавал лены (феоды) своим немецким вассалам. А в 1212 году встретился с полоцким князем Владимиром в городе Ерсике и добился отказа от всяких претензий на земли в устье Даугавы. Взамен, похоже, условились о свободной торговле. Владимир проигрывал врагу и тактически, и стратегически, успокаивая себя тем, что перед ним вовсе не враг, а друг, всегда готовый к переговорам и мирной торговле. Так уговаривали себя вожди индейцев, подписывая договоры о продаже земель и незаметно оказываясь в тисках европейского права, согласно которому у них законно отнимали сперва родину, потом жизнь.

Епископ Альберт претендовал уже на всю Ливонию – землю ливов – и на Эстляндию. На территории собственно Полоцка его амбиции пока не простирались, и Владимира это устроило.

Альберт видел две основные проблемы крестоносного движения в Прибалтике: его частный характер и его сезонность. Римский император (он же германский король) не вмешивался в предпринимательскую инициативу искателей приключений на Балтике. Крещение язычников, расправа над русскими схизматиками и создание католических епископств в Балтии – всё это было делом торговцев, отдельных феодалов или церковников. Имперская армия не присутствовала на Даугаве, император с войском ни разу не приходил на ее берега: у государя хватало других дел.

Церковь оказала огромную организационную поддержку авантюристам, но решить проблему защиты завоеваний это не помогло. «Гастролеры»-крестоносцы жили в Риге один-два сезона. Они могли выдержать несколько военных приключений, взять пару усадеб врага, разгромить войско, а по окончании антрепризы возвращались домой с добычей, покрытые лаврами победителей. Для охраны захваченных земель требовалось постоянное войско, и Альберт нашел выход в создании духовно-рыцарского ордена. Это нечто вроде буддистских монахов-воинов в средневековой Японии, но со своей спецификой. Духовно-рыцарские ордена на Западе были частью аристократической феодальной системы, и полноправными орденскими братьями становились отпрыски знатных семей, а не монахи-простолюдины.

Образцов на тот момент имелось три: орден тамплиеров, орден госпитальеров, Тевтонский орден. Первые два были французскими, третий, как явствует из названия, германским (Тевтония – это Германия). Все они были созданы в Утремере – заморском королевстве. Альберт задумал сформировать аналогичный орден в Прибалтике и действительно сделал это. Новое сообщество называлось по-латыни Fratres Militae Christi (Братья воинства Христова), а по-немецки Schwertbruder (Братья Меча); в научной литературе за ними закрепилось название ордена меченосцев. Дата его создания – 1202 год. Устав ордену дал сам римский папа Иннокентий III (1198–1216). Документ состоял из 72 пунктов и призывал к бедности, целомудрию, благочестию, дисциплине.

В качестве форменной одежды орденские братья носили белый плащ с красным мечом и красным крестом. Избранных было немного, всего около сотни, но вместе с ними всегда служили «сержанты» (тяжеловооруженные кавалеристы, не имевшие рыцарского звания и дворянского титула), толпились послушники, прислуга, вспомогательные войска… Это давало до десяти тысяч солдат, чего вполне хватало для защиты территорий. Но и это еще не все силы, коими располагали крестоносцы. Когда разрослась Рига и стала крупным немецким городом, она в свою очередь смогла выставлять ополчение. То же самое – Ревель, Дерпт и несколько городков помельче. А для перехода в наступление использовали «гастролеров», к которым присоединяли ополчения местных племен (так ирокезы служили в британских войсках, а гуроны помогали французам).

Число временных крестоносцев превышало постоянный «гарнизон» Ливонии в разы. Разумеется, речь не шла о стотысячных ордах рыцарей, как это любили представлять отечественные мифотворцы. Но не было и обратной ситуации, как ее любят рисовать мифотворцы западные. То есть нельзя говорить о том, что сотня рыцарей сражалась с десятками тысяч балтийских и русских варваров, побеждала их, но ввиду огромного неравенства сил так и не смогла победить. Как и наоборот. Преуменьшение собственных сил и преувеличение сил врага – распространенный исторический миф. Еще Гай Юлий Цезарь, судя по мемуарам, сражался против стотысячных галльских армий с одним-двумя легионами, хотя в реальности, скорее всего, сам имел численный перевес над врагом. Митридат, согласно сводкам Помпея и Суллы, мог выставить против римлян 250 000 солдат, но доблестные квириты разгоняли их, потеряв в схватке 3–5 человек убитыми. Та же фальсификация цифр происходила и в Священной Римской империи – наследнице Древнего Рима.

Русь виделась европейцам страной не только гигантских пространств, но огромных войск и чудовищных репрессий. Василию III и Ивану Грозному приписывали вывод в поле стотысячных армий против небольших отрядов поляков и немцев, но это абсурд. Списки дворянского ополчения в Московии эпохи Грозного показывают, что оно относительно невелико: 14 000—16 000 бойцов. Численность армий Полоцка и Новгорода, воевавших в Ливонии в XIII веке, тоже преувеличивалась.

Но и русским историкам по части оценки численности западных армий хвастаться нечем: лжи много, силы немцев раздуваются. Системы подсчета войск нет, и в каждом отдельном случае нужно разбираться индивидуально.

Общий вывод таков: численность немцев в Прибалтике примерно равнялись совокупной численности войск их противников, но у католиков было преимущество выбора места и времени для нападения, а у их врагов имелся огромный недостаток: разобщенность и взаимные претензии. Спасло лишь одно: со временем наступательный дух рыцарей угас, а разногласия, наоборот, усилились. В XIV столетии городские власти Риги враждовали с епископом, тот ссорился с рыцарями-монахами… Но прежде чем настало это относительно счастливое время, русским и прибалтам нужно было пережить страшный период немецкого натиска. Уцелеть удалось не всем. Кто-то погиб, а кто-то преобразился и стал подручным немцев.

8. «Хитрый план» Владимира

С 1202 по 1212 год германцы последовательно наступали в Прибалтике. Чем занимался полоцкий князь Владимир всё это время, неясно. На страницах хроники Генриха Латвийского, описавшего начальный период крестоносного движения от первых епископов до смерти Альберта фон Буксгевдена, Владимир появляется лишь периодически, в общерусских усобицах он не замечен. Остается предположить лишь одно: Владимир пробовал воссоздать великое Полоцкое княжество, подчинял Минск, Витебск, Друцк, литовские и латышские племена… Два русско-латышских княжества хорошо нам известны. Это Куконос и Ерсике – торговые и ремесленные поселения на берегах Даугавы. Первым из этих городов правил Вячко (Vecteke германских хроник), вторым – Всеволод (Vissawalde). Кто эти люди, принадлежат ли они к полоцкой династии или являются отпрысками иных ветвей дома Рюрика, неясно. Всё же думается, что перед нами – младшие потомки полоцких князей, которые хорошо знакомы с обстановкой на Двине и к которым балты относятся дружески.