Книга Гений. История человека, открывшего миру Хемингуэя и Фицджеральда - Эндрю Скотт Берг

«Ваше протежирование Скотта Фицджеральда стало для нас очень важным, теперь это очевидно. “По эту сторону рая” до сих пор остается главным бестселлером сезона и продолжает набирать успех».

В ослепительном свете популярности, увы, многочисленные ошибки в тексте остались незамеченными. Всю ответственность за них взял на себя Макс. Перкинс так боялся реакции сотрудников Scribners на рукопись, что в течение всего процесса подготовки практически не выпускал книгу из рук, не доверяя ее даже корректорам. В «Создавая множества книг» Роджер Берлингейм отмечал, что, если бы не преданность и контроль Ирмы Викофф, секретаря Макса Перкинса, он наверняка стал бы чем-то вроде «орфографического чуда». Вскоре пропущенные Максом ошибки стали главным предметом обсуждения в литературных кругах. К лету остроумный журналист нью-йоркской газеты «Tribune», книжный обозреватель Франклин П. Адамс,[32] превратил поиск ошибок в салонную игру. В конце концов некий профессор из Гарварда прислал в Scribners список из более чем ста ошибок. Для Перкинса это был унизительный удар. Но еще более унизительным это стало, когда сам автор, образец ужасающей грамотности, тоже принялся указывать на ошибки. Скотт был рад, что его книга проходила через печатный станок каждую неделю, но в то же время был недоволен, что многие ошибки из растущего списка Франклина Адамса были исправлены только к шестой допечатке.

Однако аудитория не обращала на опечатки никакого внимания. Больше всего текст впечатлил неуверенное в себе молодое поколение.

Позже Марк Салливан писал о героях Фицджеральда:

«Молодые люди нашли в поведении Эмори модель для своего собственного поведения – и встревоженные родители поняли, что их худшие опасения подтвердились». Роджер Берлингейм отметил также, что этот роман «вывел расслабившихся родителей воевавшего поколения из послевоенного похмелья, убедившего их в том, что уж теперь-то они в безопасности, и превратил это похмелье в дурман, предвещающий, что нечто совершенно ужасное может настигнуть их детей, и на сей раз окончательно. Что и внушило их детям то самое первое и гордое чувство собственной “потерянности”».

«Америка погружалась в величайший и безвкуснейший кутеж в истории и была готова заявить об этом во всеуслышание», – писал позже Фицджеральд.

В течение месяца после публикации романа он отправил своему редактору одиннадцать рассказов и шесть поэм, три из которых содержали в себе «едва уловимый намек на “Вторую книгу принстонских поэзий”[33] и значительное количество возможных заголовков для будущего сборника».

Макс прочитал все материалы и отобрал восемь рассказов, предложив для них название «Эмансипированные и глубокомысленные» как одно из сильнейших среди предложенных Фицджеральдом – беззаботных и фривольных. Чарльз Скрайбнер нашел его выбор «ужасающим», но позволил Перкинсу развить свой первый успех. В 1919 году доход Фицджеральда вырос с восьмисот семидесяти девяти долларов до восемнадцати тысяч восьмисот пятидесяти, и он очень быстро все растратил. По мнению Скрайбнера, Фицджеральд не отличался особой бережливостью и мало задумывался о будущем. Он писал Шейну Лесли, что Фицджеральд «увлечен дарами жизни и склонен наслаждаться ими в полной мере, пока “дорога его гладка”. А вот экономность не входит в число его достоинств».

Опыт работы с Фицджеральдом развил в Перкинсе привычку рассылать книги всем своим работающим авторам.

«Макс был как старый наркодилер. Как только он видел, что вы начали унывать, тут же присылал книгу, которая могла бы вас взбодрить. Эти книги специально подбирались под ваше состояние, идеально подходили вашим вкусам и характеру и в то же время были своеобразным пинком, заставляющим думать в нужном направлении», – отмечал один из них, Джеймс Джонс.

В июне 1920 года Макс отправил Фицджеральду экземпляр книги «Мучительное испытание Марка Твена» Вана Вика Брукса.[34] Брукс, писал Макс, «блестящий парень, очень милый, и, если вам действительно понравилась его книга, я бы хотел, чтобы вы однажды побеседовали с ним за ланчем». Ван Вик Брукс был ближайшим другом Макса Перкинса. Они были знакомы еще с детского сада, куда вместе ходили в Плейнфилде, в Нью-Джерси, а затем вместе поступили в Гарвард. И теперь, спустя двадцать лет после выпуска, Брукс был очень близок к тому, чтобы стать настоящим геодезистом и картографом современной американской литературы.

Несколько дней спустя после получения книги Фицджеральд написал:

«Это одно из самых вдохновляющих произведений в моей жизни, и, кажется, оно снова вдохнуло в меня жизнь! Я только что закончил один рассказ, и мой новый роман, похоже, станет главным шедевром в моей жизни».