Книга Сердце обмануть нельзя - Ширли Басби

Прибыв в город накануне, Морган решил не тратить время попусту и сразу же направился к губернатору Гайозо. Тот его принял тепло и, узнав, что Морган намеревается остаться в Нью-Орлеане на несколько недель, просил остановиться в его доме. Первоначально Морган хотел вежливо отказаться, не желая постоянно находиться при присмотром Гайозо, но поскольку тот продолжал настаивать, Морган решил, что ему не стоит настраивать против себя самого могущественного человека Луизианы, и согласился.

«В конце концов, — говорил он себе, — с губернатором придется обсуждать много дел. Так не все ли равно, где жить?»

Предусмотрительно не раскрывая все истинные мотивы, которые привели его в Нью-Орлеан, Морган подчинился доброжелательным просьбам Гайозо и несколько дней вынужденно наслаждался щедрым гостеприимством старика, мрачно сознавая, что делом они займутся только тогда, когда к этому будет готов сам губернатор. А Гайозо в свою очередь не торопил события, мудро полагая, что все должно идти своим чередом.

Мануэль Гайозо де Лемос был стройным человеком лет пятидесяти. Его испанское происхождение выдавали темные волосы, черные глаза и смуглая кожа. Гайозо слыл эксцентричной натурой в кругах испанской администрации, что облегчало ему использовать официальное положение и власть в личных целях. Нельзя сказать, что, будучи губернатором Натчеза, он всегда был готов повернуть любое темное дело, но поступал так всегда, когда не боялся, что будет запятнана его честь. Любовь к выпивке (его пристрастие к ликерам стало легендарным) и готовность пить с каждым встречным в сочетании с увлечением охотой сделали Гайозо исключительно сговорчивым. Будучи экстравагантным, очаровательным и добродушным, он легко приобретал друзей и слыл отличным правителем.

Вечер, заполненный обильной едой, винами и разговорами в приятном обществе, прошел хорошо. После официальной части обеда Гайозо и Морган извинились перед дамами и провели остальную часть дня в красивой комнате, специально устроенной губернатором в крыле дома, где мужчины предавались, как это было принято, картам и выпивке.

К ним присоединились еще несколько джентльменов, незнакомых ранее Моргану, но составивших очень приятную компанию. Особенно выделялся пожилой мужчина, француз, с аристократическими манерами, представленный как Сант-Андре. Морган заметил, что он начинает ему все больше и больше нравиться. Но так было в начале. Мнение Моргана резко изменилось после того, как Сант-Андре стал напиваться, а Гайозо принимать долговые расписки от пьяного человека, совершенно не контролирующего свои действия.

Впрочем, поступки Гайозо не удивили Моргана. В губернаторе причудливо сплелись скупость и щедрость. Многие его способы добывания денег, в которых он всегда нуждался, были грязными и непорядочными. Не желая остаться безучастным свидетелем того, как открыто грабят старика, Морган положил конец нечестной игре Гайозо, предложив идти спать. Он ловко убедил и Сант-Андре закончить игру, предложив проводить его домой. Старик был польщен, но в конце концов отклонил предложение, не очень вразумительно объяснив, что его ожидают собственные слуги, которые проводят его в городской дом. Поскольку делать больше было нечего, Морган откланялся и пошел спать, забыв про Сант-Андре.

Крепкий сон Моргана сменился кошмарами. Одно и то же сновидение мучило Моргана с тех пор, как он нашел безжизненное тело своего маленького сына в той тенистой долине близ Натчеза. Моргану снилось, что он отчаянно мчится на коне и едва сдерживается от безумного крика, зная, что Филипп находится в смертельной опасности. Но, к своему ужасу, настигает беглецов лишь в тот момент, когда убийца, перерезав худенькое детское горло, скрывается в придорожных кустах, оставив ребенка захлебываться собственной кровью. Проснулся Морган в жестоких душевных муках, с сильным сердцебиением и невыносимой головной болью…

В отличие от Моргана утро Сант-Андре началось совсем иначе. Разумеется, его голова гудела, как африканский барабан, а рот был сух, как если бы там топталась вся испанская армия. Но старый Клод чувствовал себя в приподнятом настроении: он нашел мужа для Леони! Мсье Морган Слейд обладал всеми необходимыми достоинствами. Он красив, здоров и, безусловно, человек чести. Клод был не настолько пьян, чтобы не понять, по каким причинам Морган внезапно прервал вчерашнее застолье. Морган Слейд производил впечатление сильного, вполне зрелого человека, который не будет обращать внимание на сумасбродство какого-то маленького бесенка вроде Леони. Клод был просто окрылен!

Конечно, могли возникнуть и проблемы, но Клод старался о них не думать. Он добьется своего! Несомненно!

Когда Клод впервые сообщил Леони о будущем муже, она, как и следовало ожидать, не проявила восторга и не хотела переезжать из усадьбы Сант-Андре в обшарпанный городской дом, чтобы быть выданной замуж за первого встречного, потакая глупой прихоти деда. Хватит и того, что она согласилась на эту постыдную сделку. Но уже на четвертый день пребывания в Нью-Орлеане обещанный муж вдруг свалился на голову. Это было слишком! Зеленые глаза Леони светились бессильным гневом, когда она с горечью спросила:

— А этот мсье Слейд сам-то согласен взять меня замуж?

Клод медлил, не желая обманывать внучку, но, понадеясь на благосклонность судьбы, с легкостью ответил:

— Ну, разумеется, обо всех деталях мы, сама понимаешь, не успели договориться прошлой ночью, но в целом он согласен. Сегодня вечером мы встретимся опять, чтобы обсудить приданое и дату бракосочетания.

Глаза Леони сузились, и она резко спросила:

— Какое еще приданое?

Понимая, что она все равно может случайно узнать о деньгах, Клод ответил с напускным безразличием:

— Такое симпатичное приданое в пять тысяч золотых дублонов, которые твой отец и я отложили после твоего рождения. — И улыбаясь, почти гордо добавил:

— Ты видишь, моя малышка, несмотря ни на что, мне удалось сохранить эти деньги…

Он хотел, продолжить, но глаза Леони округлились от удивления. Вот это неожиданность! Наконец осознав, что значит такая сумма для любимой усадьбы, она вскричала, переполненная радостью:

— Дедушка! Боже мой, ты позаботился обо мне! Мы спасены! Ведь на эти деньги мы сможем так много всего купить: скотину, новое снаряжение и даже, может быть, рабов. Да это же великолепно!

Бросившись деду на грудь, она крепко сжала его в объятиях и счастливо засмеялась:

— О, как я боялась, что ты действительно собираешься выдать меня замуж.

Ошеломленный ее реакцией, Клод осторожно высвободился из объятий и почти устало ответил:

— Но я настаиваю на твоем замужестве, моя дорогая! Золото предназначено для приданого, и я не собираюсь вкладывать его в усадьбу, которая просто проглотит эти деньги и потребует еще. Нет! Ты выйдешь замуж, а деньги пойдут на приобретение надежного респектабельного мужа, который позаботится о тебе.

Не в силах говорить, Леони застыла с открытым ртом. Счастливое выражение медленно сползало с ее лица. «Он сошел с ума, — в ужасе подумала она, — он определенно сошел с ума! Это золото могло бы принести так много пользы усадьбе, а он… Он хочет бездарно выбросить его на поимку мужа!» Она перевела дыхание, с трудом подавляя вспышки такого яростного гнева, какого Клод никогда еще не видел. Усилием воли Леони постаралась взять себя в руки, но не в силах совладать с охватившим ее чувством, темпераментно топнула маленькой ножкой и бесстрашно потребовала ответа: