Книга Резонансы мужества - Федор Колпаков

Кретову было на вид лет 70–75, но его аккуратная бородка с крупными прядями седины не позволяла Григорию более точно определить возраст своего собеседника. Виктор Петрович был чуть ниже среднего роста, коренаст, по-военному подтянут.

Григория удивило рукопожатие Кретова. С силой и энергией молодого человека он уверенно пожал руку корреспонденту, уже привыкшему к вялым рукопожатиям его коллег, молодежи, с которой ему приходилось зачастую встречаться. В речи Виктора Петровича, несмотря на возраст, чувствовался напор и внутренняя сила.

Сомов спросил разрешения записать разговор на диктофон. Ветеран, скрывая некоторое неудовольствие, согласился. «Не очень-то он относится к нашему брату», – подумал про себя журналист.

– Виктор Петрович, вы бы могли, рассказать историю создания памятника Героям битвы за Москву. Точнее, не столько памятника, сколько историю пушки ЗИС-2, что стоит рядом с памятником.

– О, это интересный памятник. Он был построен в 1968 году на деньги, собранные комсомольцами-монтажниками, их же силами. Позже у памятника были установлены та самая пушка и зенитный комплекс.

– Виктор Петрович, а в чем интересность-то его? – не вытерпел Сомов.

Кретов рассказал, что памятник этот то ли случайно, то ли специально с высоты выглядит как крест. Представить, что в год пятидесятилетия Ленинского Комсомола это была целевая задумка автора, не приходится. Немыслимый факт. Это стало по-настоящему доступно сейчас, когда картинка Москвы со спутника может появиться на компьютере за считанные секунды.

– Когда стоишь у памятника, этого креста не видно, и представить его появление тоже не возможно. Но вот с высоты птичьего полета крест как на ладони, – закончил свой рассказ старый офицер.

– А пушка, Виктор Петрович? – продолжал беседу Сомов.

– С пушкой тоже связана достаточно любопытная история. Говорит ли вам что-то имя Константина Михайловича Симонова? – задал вопрос в лоб Кретов.

– Виктор Петрович, я выпускник филологического факультета МГУ, – парировал Сомов.

– Даже не знаю, хорошо это или плохо, – неожиданно ответил Кретов.

Григорий исподволь начинал чувствовать, что собеседник как-то необычно реагирует на его вопросы и не совсем обычно пытается подать заурядные, на первый взгляд, факты.

Заметив недоумение Григория, Виктор Петрович продолжал:

– В начале 1970-х годов Симонов снял многосерийный документальный фильм, главными героями которого стали самые простые солдаты Великой Отечественной войны: разведчики, артиллеристы, летчики. Слышали? Нет. В одной из серий его гостем стал артиллерист, полный кавалер ордена Славы, Бадигин или Бадыгин его фамилия. В кадре Бадигин вспоминал свои фронтовые годы, рассказывал писателю, тоже, как помните, фронтовику, о товарищах, боях, об орудиях. Он рассказал, что за время войны из своего орудия подбил или, как, очень правильно, говорили в те годы, сжег семь немецких танков.

За разговором мужчины не заметили, как сделали круг в окрестностях Донского монастыря, вернувшись в сквер.

– Присядем, – предложил Кретов. Они присели на одну из скамеек.

Кретов продолжил:

– В один из моментов фильма Симонов, оставшись один, уже без Бадигина, говорит: «Он сам из своего орудия сжег 7 немецких танков. Много это или мало?» Помолчал и сам же ответил: много, очень много. Это та самая бадигинская пушка, с помощью которой он сделал то, что Константин Михайлович, назвал невероятным, почти невозможным.

– Вы хотите сказать, что это та самая пушка? – переспросил Сомов.

– Именно, Григорий Николаевич! – ответил Кретов, – а почему вас, собственно говоря, так заинтересовал этот памятник?

Собравшись с духом, Сомов, не представляя реакции своего собеседника, постарался как можно короче рассказать всю историю, произошедшую в Новоалександровске, результаты его расследования.

– Что вы сами по этому поводу думаете? – спросил Кретов.

– Не знаю, какая-то несуразица пока выходит, – произнес Григорий к явному неудовольствию своего пожилого собеседника. – Что же вы, молодой человек, действительно полагаете, что все эти мемориалы, памятники, монументы установлены так, для красоты, ради чьей-то блажи, – в голосе Кретова зазвучали стальные нотки, выдававшие строевого офицера.

Сомов от неожиданности пожал плечами.

– Сохраняют культурное наследие и историю страны, – как-то неуклюже ответил он.

– Все эти памятники, по моему глубокому убеждению, – начал Виктор Петрович, – сохраняют не столько культурное наследие, как заметили вы, а являются реальными хранителями положительной энергии, добра и мира, наконец. Они охраняют не историю страны, а саму страну.

На мгновение задумавшись, Кретов продолжил:

– И чем выше была энергетика их создателей, чем больше было мужества и отваги у солдат и офицеров, что прошли с ним сквозь ад войны, тем выше способность самих памятников. Такие, знаешь, резонансы мужества. Вот почему в Митино, памятник – в проекции крест. А рядом появляется орудие, командир которого словами другого фронтовика сделал «невероятное». Вот почему в Тимашевске, на Кубани, стоит дом семьи Степановых, в котором мать получила семь похоронок на своих сыновей – солдат и офицеров Красной Армии.

– Вы так считаете? – не зная, что сказать, вымолвил пораженный Григорий.

– Вы бывали в таких местах? Там от энергетики памятника, всего места можно спички зажигать. Там молитва не сходит с уст.

Там небо открыто! – произнес ветеран с горящими, как у юноши, глазами.

– И наоборот, – продолжал старый офицер, – если энергетика людей, орудия слаба или, еще хуже, дрянная – жди беды.

– Например? – спросил Сомов.

Недолго думая, Кретов ответил:

– Взять хоть «Аврору». В первом же своем бою, в Цусиму, экипаж потерял командира. Капитан 1 ранга Егорьев получил смертельное ранение и вскоре скончался. Корабль зашел в порт Манилы, где был интернирован, пусть и с разрешения императора. С команды была взята расписка о неучастии в боевых действиях. Вы представляете! Дальше – больше! Выстрел с «Авроры», как вам, наверняка, известно, стал началом революции, приведшей к крушению страны. Крушению страшному, кровавому, исполинскому. Причем выстрел-то был – холостым, имитацией.

Виктор Петрович продолжал:

– Долгое время одним из главных символов страны, СССР, я имею в виду, был корабль, который терпел поражения, участвовал в разрушении государственности. Реконструкция 1987 года, когда сам СССР начал уже трещать по швам, какого-то эффекта не дала. Хотя «обкорнали» судно порядочно. Через три года стране пришел конец. Посмотрите, Григорий Николаевич, куда делся «флагман революции», когда в 2014 году перед Россией опять замаячили непростые времена.

– Отбуксировали в Кронштадт, для ремонта, – ответил Сомов, видевший репортаж питерских коллег.