Книга Время скорпиона - Галина Лавецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иосиф
Доброе утро, На талья-соблазнительница! Если это можно назвать утром, отзавтракал в два часа дня. Не ответил на вопрос не от невежливости, а от состояния: глаза не открывались, в голове непроглядный туман и смутный образ южанки с убранными назад темными волосами среди встречающих… Переработал, видно, то ли галлюцинации, то ли сон, то ли предчувствие. Вам виднее.
Кофе или плотный завтрак? Ну, это смотря как ночь провел… Кофе – пожалуй, но позже – густой, горький и медленно. И не одному, а если не дома – то тем более.
Извиняться за эмоции? За что? За эту волну внезапного тепла, прорвавшегося в мой сермяжно прожитый день?
А к тому, что «хладнокровия в письмах не было» – Бог с Вами, знаю, конечно. Вреден я, милая Nataly неистребимо.
«Скорпион – для меня это уже слишком…» Что-то до боли знакомое… Многим оказалось слишком. Видно, не судьба.
Как там рандеву в российском посольстве? И как Вы были одеты? И вообще… расскажите мне что-нибудь, долго… А усталый, вредный Скорпион закроет глаза и будет все это мягкими глотками… А потом поднесет кончики не своих пальцев к своим сухим и теплым губам…
Nataly
Только что вернулась домой: день был ужасный, суетный и суматошный. Ну, хоть завершился приятно – Ваше письмо, ожидаемое и, как всегда, ироничное. Но слегка минорное, или показалось?
«Наталья-соблазнительница» – как мне это понравилось! Ведь именно в этом и есть высшее женское предназначение!
Самый легкий вопрос – последний.
Сегодня просто относила перевод на заверение: черные брюки, черный тонкий свитер, черные туфли на каблуке, розовый кожаный пиджак, крупные серьги из розовой яшмы и гладкая прическа… Розовый – не леденцовый, а, пожалуй, очень светло-малиновый, хорошо сочетается с черным. А черный – мой любимый цвет! Подходит практически для любо го события, ну разве только свадебное платье черного цвета будет эпатировать публику.
Завтра собираюсь в русский ресторан, хозяйка этого заведения – профессиональная певица и моя хорошая приятельница. Я иногда тоже там пою, если просят друзья…
Надо же хоть чем-то удивить неистребимо вредного Скорпиона!
Может, просто поразить… Кончики пальцев слегка подрагивают… в центре ладони ощущение от легкого, почти неслышного прикосновения губ и языка… или мне показалось?
«Как соломинкой пьешь мою душу», помните? Гениальная Анна Андреевна: не вспоминала уже целую вечность. Равно как не помню, когда встречала кого-либо в аэропорту… разве только во сне… или это были галлюцинации, навеянные коварным «Vinho Verde»…
Иосиф
Два дня не мог Вам написать. Нет, не из-за дел – рука не шла. Шатался по кабакам. Да и сейчас не сух, милая Nataly уж не корите Скорпиона. Мы народ меченый. Тем более что полтинник за спиной оставил… Правда, ровным счетом ничего не изменилось. Даже обидно. Думал, мудрее стану… Позавчера в джазовом подвале одна молодящаяся моей спутнице: «Скорпион?! Дорогая, бегите! Все остальное – да, но только не это!»
Посмеялись. Вот ведь, сударыня Наталья, страху мы нагнали… Эт-те не Ваньку валять – уметь надо. Ахматова? Как же, помню. Другое, правда:
Но это несколько не мое, хотя и преклоняюсь. Я вот со стариной Осипом согласен:
Ах, ангел мой Nataly, приперся я домой, позвонил снизу – никто не открыл. Носит Вас, душенька, по раутам и бомондам, управы нет, за ключом пришлось лезть. А ведь сразу не найдешь, в дюжине карманов-то, джинсы там, пиджаки с запылившимися лацканами. А может, и к лучшему, платок тут какой-то с кружевами оказался – скандалу не оберешься.
Конфуций: не пиши письма в возбужденном состоянии. А выпивши? Ща как кликну… А вдруг, глядишь, накликаю? И улетит. Не воротишь ведь. А… была не была, где наша скорпионшая душа не пропадала. Сколько накликал, че добру пропадать?
Вру, вспомнил, не пил он, Конфуций, все морали да нотации. Вот Ли Бо – другое дело. Весельчак и шельма.
Иосиф
Добрый день, Nataly!
Не берите в голову и простите, что озадачил хорошего человека.
Вообще армяне в состояние совершенной отключенности не впадают. В конечном счете, обволакивающее действие алкоголя провоцирует помесь иронического куража, подтрунивания друг над другом и над собой и, конечно, неизбежный разговор о «тяжелой армянской судьбе». Есть даже анекдот. «Вопрос: как получить черную тушь? Ответ: надо взять стакан чистой воды и капнуть туда каплю армянской судьбы».
А сейчас нормальный ответ на Ваше письмо. Спасибо за вечерний рассказ. Черное. Вам идет точно. С конца 19-го века цвет интеллектуалов и загадочных женщин. «Божественный абсолют есть тьма, а не свет». Цитата: «просто относила перевод на заверение…» Какая прелесть это «просто»!
А потом застучали каблучками, та-та-та: «черные брюки, черный свитер, черные туфли, розовый кожаный пиджак… розовый – не леденцовый (помилуйте, как можно-с?!), а, пожалуй, очень светло-малиновый…» Да еще сводящая меня с ума гладкая прическа… Осталось только в легкой спешке накрасить перед зеркалом ресницы, чуть приоткрыв при этом губы, и мельком взгляд на меня назад… ну что, поразила!? Прелесть, Женщина Наталья! Может, я все это накрутил, тогда оставьте меня в этом теплом заблуждении.
Неистребимо вредного Скорпиона Вы удивили. Снимаю шляпу. И если моя «армянская судьба» будет ко мне благосклонна, то может, доведется услышать Ваше пение. Думаю, что это должно быть нечто притягательное.
На сцене стоять – штука магическая. Я, правда, пережил это в несколько буйной форме, когда играл в студенческой рок-группе. Но это другое.
«…в центре ладони ощущение от легкого… или мне показалось?» Не показалось, сударыня. Если только мне не показалось, что чьи-то ладони закрыли мои глаза, приблизившись со спины…
Nataly
Милейший Иосиф, по поводу звонка в дверь… надо понастойчивей… я после раутов и бомондов сплю крепко, так что нет моей вины, если Вам пришлось искать ключ в бесчисленных карманах.
Про черный цвет – как всегда точно. «Божественный абсолют…» – конечно, я и сама к этому же прихожу. Это, кажется, кто-то из философов времен Канта? Не уверена, но все же? В вопросах философии мне до Вас далеко. Вы мне иногда кажетесь сущим Ангелом, но чаще – Дьяволом, и я не знаю, в какой ипостаси мне нравитесь больше.
