Книга Пансион искусных фавориток. Борьба за любовь - Екатерина Богданова

— Мне бы к этому вулкану, — мечтательно протянул Рони. — Посмотреть, какие породы вокруг, ландшафт, туман опять же у источника наиболее концентрированный и будет проще определить его состав. Да и черная материя тоже много сомнений вызывает. Я, конечно, очень хочу вернуть Карая, но не кажется ли вам, что и мы затеряемся в неведомом, если переживем внедрение антитумана.

Все удивленно посмотрели на Рондая, ожидая, что вот сейчас он сморозит какую-то глупость, рассмеется или состроит гримасу. Но маг был совершенно серьезен.

— Что вы так на меня уставились? — возмущенно спросил он. — Я, между прочим, прежде всего ученый, и только потом душа компании и балагур.

— А еще вор, обманщик и мошенник, — усмехнулся Анторин.

— Муж твоей сестры, отец будущего племянника и советник империи по техномагии, — улыбнувшись, продолжил перечисление Рони.

— Убедил. Излагай, — неохотно согласился Анторин.

— В том-то и проблема, что излагать пока нечего, кроме подозрений и предположений. Мне бы поработать с этой черной материей. Но Рафэ наверняка откажет, особенно после того, как по моей вине едва не умер, надышавшись ядовитым туманом, — развел руками Рондай.

— К истоку нас тем более и близко не подпустят, — проговорила я уверенно. — Судя по тому, что рассказал комендант, для доминантов это место священно. И они нам не доверяют, но узнать об этом истоке нужно как можно больше. Мона?

— Спать я с этим потным толстячком точно не буду, — заявила Дамон.

— И не придется, он и так тебе все тайны расскажет, — усмехнулась Касиян.

— Сделаю все, что смогу… в разумных пределах, — кивнула Мона.

— Хорошо. А теперь давайте решим, кто будет первым добровольцем опробовать антитуман, — сменила я тему. — Считаю, что это должна быть я, если что-то пойдет не так, мне не составит труда обезвредить это вещество своей силой.

— Нет, это слишком опасно, — возразил Анторин. — Нам неизвестны его функции, и на тебя эта гадость может подействовать не так, как на нас.

— По-моему, очевидно, что первой должна быть одна из нас, мы не так важны, — высказалась Ян. — И так как Мона отвечает за получение информации от местного фермера, это буду я. От меня все равно мало пользы.

— Не говори глупостей! Я не позволю тебе так рисковать, — возразила я.

— Она права, — неожиданно произнес Анторин. — Я понимаю, что ты не хочешь подвергать опасности подругу, но в логике ей не откажешь. Мыс тобой слишком важны для политического равновесия. Рони, каким бы шалопаем он ни был, единственный из нас обладает необходимыми знаниями для исследования всего нового, а Дамон следует сосредоточиться на полукровке Брунфо.

— Я прослежу, чтобы ей не навредили намеренно, — положив руку мне на плечо и слегка сжав его, пообещал Рондай.

— Да что вы ее уговариваете? — возмутилась Касиян и, повернувшись ко мне, добавила решительно: — Ты сама сказала, что мы все равноправные члены команды, я так решила.

— Если мы все равны, то и решения принимать должны вместе, — проговорила я, тоже встав и сверля взглядом фрейлину.

— А давайте проголосуем, раз уж мы все здесь такие равные, — покосившись на императора, предложил Рони. — Ну или можете подраться — кто победит, того и в расход.

По комнате разнесся звонкий шлепок, это Анторин отвесил своему новоявленному родственнику подзатыльник.

— Думай, что говоришь, — рыкнул император.

— Я же пошутил, — обиженно пробурчал Рондай, потирая затылок.

— Живешь в два раза дольше меня, а ума так и не набрался, — проговорил Анторин недовольно.

— Да я моложе тебя почти вдвое! А те пятьдесят лет не в счет, я же был в стазисе и ошибок совершать не мог, чтобы на них учиться и набираться опыта, — начал оправдываться легендарный наминайский разбойник.

— Прекратите, — тихо произнесла я, и все смолкли. — Я не вижу смысла в голосовании, его результат и так очевиден.

— Почему же? Я тоже против того, чтобы Ян лезла в это первой. Пусть мужчины рискуют, — высказала свое мнение молча слушавшая нас Мона.

— Итого: нас двое, а их трое, — сделала я нехитрые расчеты. — Пусть будет так. Я сама втянула вас в это, и все, что может случиться с вами, будет на моей закалившейся за годы правления совести. Одним пятном больше, одним меньше…

Я вышла из комнаты и была благодарна друзьям, что никто из них не последовал за мной. Они понимали, что сейчас мне необходимо побыть одной.

Будучи королевой огромной державы, я не раз принимала решения, которые могли повлечь, а зачастую и влекли за собой жертвы. Невозможно править несущейся по дороге колесницей и не запылиться. И каждое такое решение оставляло шрам на моем сердце. Сколько их уже? И сколько будет еще? Я боялась, что настанет момент, когда мое сердце полностью покроется рубцами и зачерствеет настолько, что жизни подданных уже не будут важны. Сейчас же речь шла не о ком-то постороннем, а о моей подруге — одной из тех, кто помог мне пережить страшные времена и поддерживал все это время. Как же я сглупила, взяв их с собой! Но одна я слишком слаба. Королева без свиты все равно что старец без посоха, один неловкий шаг — и неминуемо падение. Имею ли я право рисковать жизнями близких во имя спасения Карая? Возможно, и нет, но я не могла иначе, без него я не выдержу, мне не хватит стойкости и сил править еще десять лет, до совершеннолетия принцессы Никеллы.

Мой муж… Он был единственным, кто знал меня настоящую — слабую и нерешительную женщину, привыкшую играть роль королевы. Да, я правила, порой жестко и непреклонно, но вечерами, спрятавшись от посторонних глаз, я позволяла себе снять непробиваемый панцирь, и тогда только Карай давал мне силы и уверенность в себе, чтобы утром вновь надеть ненавистную маску сильной и справедливой королевы. Когда же он покинул меня, я держалась только благодаря надежде, которая в последнее время начала таять, как утренний туман с первыми лучами солнца. И теперь, когда его спасение стало не пустой надеждой, а реальной возможностью, я не могла отступить. Да, я была готова рискнуть не только собой, но и всем миром. И пусть это эгоистично, эгоисткой меня сделала любовь и горе ее утраты.

Рафэ пришел за нами только спустя десять часов. За это время Рони и Дамон успели разругаться и едва не подрались, Анторин в воспитательных целях украсил левый глаз зятя живописным синяком, а Касиян перечислила мне все, что она еще не сделала в своей жизни, но намерена сделать после того, как мы успешно и без потерь спасем Карая. Также за время ожидания нам еще два раза накрывали стол, и к последней трапезе присоединился сам комендант фермы. Он не сводил влюбленного взгляда с Дамон и трясущимися руками преподнес ей толстую ветхую книгу, доверительно сообщив, что с величайшим трудом незаметно вынес ее из библиотеки матери.

— Я пылинки с нее буду сдувать и обязательно верну в целости и сохранности, — пообещала Мона, звонко поцеловав Брунфо в щеку.