Книга SОS! Любовь! - Федерика Боско
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Захожу в квартиру, стараясь не шуметь, и сразу иду в ванную комнату – снимать кольцо. Намыливаю палец, но где там! Кольцо и не думает слезать.
Открываю дверь в комнату Сары, подхожу к ее кровати. Сестра тут же просыпается.
– КАКОГО ЧЕРТА, ТЫ ВООБЩЕ, ЧТО ЛИ? Что это за клещи у тебя в руке, ХОТЕЛА УБИТЬ МЕНЯ СОННУЮ?
– Помоги мне снять это кольцо. Оно застряло, никак не снимается.
– Ты меня пугаешь, даже не представляешь, как ты меня пугаешь…
Она встает, покачиваясь, идет вместе со мной, мы садимся на краешек ванны. Сара так нервничает, что я боюсь потерять навсегда свой безымянный палец, а вместе с ним и возможность когда-нибудь выйти замуж.
Представляю себе грустную картину: мы обмениваемся кольцами, я протягиваю руку без пальца, священник смущенно покашливает.
– Послушай, кто тебе подарил это кольцо? Школьный приятель?
– Нет, Сара, это был Андреа. Конечно, ты просто умираешь – хочешь посмеяться надо мной, но знай, что это серьезно.
– Смотрела такой фильм? Он женат, дарит кольцо другой, но кольцо слишком маленькое, и та, вооружившись пассатижами, в три часа ночи просит сестру ей помочь…
Я смеюсь:
– Сара, все меняется, все не так, как было раньше. – Голливуд тоже приспосабливается. Где найти мужчину, который будет тебя безумно любить, что бы ты ни сделала, будет поддерживать, ободрять, защищать? У которого нет скелетов в шкафу, разве что провал на экзамене в лицее? Нет жены, нет внебрачных детей, он не пьяница, не наркоман, и единственное, чего он хочет, – провести с тобой остаток жизни где-нибудь на Сардинии, в уютном домике, в окружении пяти малышей?
– Ну ты и засранка…
– Нет, это ты засранка, если упустишь все это. Ты только и делаешь, что называешь меня дурой и неудачницей, а сама разрушаешь лучший роман в своей жизни.
– Когда это я называла тебя дурой и неудачницей?
– Ты еще и не такое мне говорила, но не волнуйся, я-то знаю, что на самом деле ты так не думаешь.
Кольцо с ужасным скрежетом ломается и падает на пол.
– Ну вот… ты свободна. Твоя помолвка длилась пять часов и чуть тебя не убила!
– Хочешь переменить тему? Знай, что я болею за Лоренцо, я все сделаю, чтобы помочь ему увезти тебя из этого каменного мешка. Это же твой принц на белом коне, почему же он тебе не нужен?! Мы все его ищем! Я бы на твоем месте целый день распевала «Да, это любовь», танцуя вокруг колодца.
– А что будет с тобой, если я уеду?
– Отвезешь меня в собачий приемник, может, кто-нибудь меня заберет, – строю морду кокер-спаниеля.
– А мама?
– Маму я возьму с собой. Конечно, я не принесу ей столько радости, сколько приносишь ты, когда орешь ей в лицо: «Проклятье, ты испортила мне жизнь!» – но я попробую.
Сара кладет мне руку на плечо:
– По-твоему, я и впрямь все разрушаю?
– Естественно.– В лицее в нашем классе были одни девчонки. Хуже не придумаешь! Круг Дантова ада, где собраны сумасшедшие истерички с синхронным менструальным циклом.
Все супермодницы, только одна панк , это я – можете не сомневаться.
Не столько потому, что слушала «The Cure» или мне нравились всякие там лягушки и пауки, а потому, что в черном я не так бросалась в глаза. Все равно мне за ними было не угнаться, пришлось искать другое решение.
– В каком смысле не угнаться?
– В смысле, что все они богатые, красивые, беспечные, а я – неловкая, робкая и без гроша в кармане; одним словом, гадкий утенок в стае лебедей.
– Понимаю. Я, например, был очень толстым. Пять лет в лицее почти всегда один… Суровая школа, зато отличная закалка.
– Вы были толстым? Не могу поверить.
– В шестнадцать лет я весил девяносто семь кило.
– Да, но вы-то мужчина, у парней все по-другому. А я, со своей огромной грудью, с тринадцати лет терплю унижения. Большие сиськи плюс заниженная самооценка, в результате – бездна отчаяния. Вы не представляете себе, как они надо мной издевались: «Ну как наш молокозавод? Работает?», «Ну и бомбы!», «Где дают такие буфера!» Мне вслед свистели даже строители с лесов. Ужас! Как вспомню, так вздрогну! А парни так и липли ко мне, считали, что мне уже стукнуло восемнадцать и я могу служить им тренажером. Поэтому я сутулилась и всегда носила черное. Сара называла меня «похоронным агентом». В конце концов мама отвела меня к хирургу-ортопеду, боялась, что я буду горбатой.
– Примите мои извинения за всех мужчин. К сожалению, мир жесток, а у подростков в лицее гормональные взрывы.
– Позвольте, но после лицея мало что изменилось. – Подруг у меня не было, сфера общения крайне узкая, а Барбаре вечно было не до меня.
Все искали дружбы с ней, самые красивые, самые крутые парни были в нее влюблены. Летние каникулы она проводила в Форте-деи-Марми, в Кортине или в Майами, а я ездила только в скаутские лагеря. В четырнадцать лет ей подарили мопед цвета антрацит, в восемнадцать – «фольксваген-гольф», а я все ездила на автобусе. Свой восемнадцатый день рождения она отметила на дискотеке, получила аттестат с отличием, а я сдала экзамены на тройки. У нее – неполный третий размер и идеальная форма, у меня – четвертый с лишком. Ее отец лично знаком с Харрисоном Фордом, а мой сбежал из семьи, «дезертир» в общем.
– Вы хотели бы быть такой, как Барбара?
– Да если бы даже мне удалось на денек превратиться в красавицу, я все равно не смогла бы быть такой, как она. Ходила бы в черном балахоне, сгорбившись.
Я часто спрашивала себя: как же так, мы живем на одной планете, и все же она нуждается во мне, потому что ей необходим человек, рядом с которым она будет чувствовать себя уверенно. Она понимала, что я ей не соперница, но иногда, если ей казалось, что я оттягиваю внимание, она сердито поглядывала на меня, указывая мне мое место. Я не обижалась, ведь только благодаря Барбаре я могла познакомиться с парнями, к которым, если б не она, и подойти не решилась бы. Правда, когда ее не было рядом, они не обращали на меня ровным счетом никакого внимания.
– Разве это дружба? Это же сделка с дьяволом!
– Это компромисс. И в дружбе, и в любви всегда нужны компромиссы. Короче, Барбара вбила себе в голову, что нужно приискать мне парня. Мне нравился один, но не из ее круга. Он был не просто худой – тощий, непрерывно курил и одевался во все черное, как и я. Не красавец, не сердцеед. Я понимала, что Барбара на него и не взглянет, значит, у меня есть шанс. Но заговорить с ним первой не решалась.
В то время все были одержимы идеей «первого раза». Каждый день какая-нибудь девчонка приходила с очумелым видом, а остальные, окружив ее плотным кольцом, интересовались: «Ну как? Получилось?»
