Книга М+Ж. А черт с ним, с этим платьем! - Евгения Пастернак

Я пытался вспомнить свою аспирантскую молодость и выстроить логическую схему. Итак, факты. Знакомство в метро, при котором я угадываю имя. Вероятность? Сколько есть общеупотребительных имен? Маша – раз, Света – два, Оксана – три… Допустим, тридцать. Значит, одна тридцатая, то есть три процента. Потом платье. Сколько бывает расцветок платьев? Допустим, десять. Еще десять процентов вероятности. Ах да, еще этот… покрой. Значит, не десять, а, наверное, два процента. И сколько будет, если перемножить два и три процента? Шесть на десять… в минус четвертой степени. А еще поведение Петровича. Это вообще ни в какие ворота…

Я испугался. Вернее, почувствовал, что мне должно стать страшно. «Не бывает таких совпадений!» – пытался я обеспокоить себя, но с ужасом осознавал, что ужаса как раз и не испытываю. Это чертова Екатерина Ивановна появилась в моей жизни так нагло и так естественно, и при этом без всякого намека на роман.

Попытки классифицировать наши взаимоотношения приобретали все более мистический характер и вскоре измотали меня совсем. Я так и не понял, заснул в ту ночь или нет.

Наверное, да. По крайней мере, утром со мной произошло нечто вроде просыпания. Сквозь противное марево я почувствовал, что по моей квартире без моего спроса прямо над моим ухом кто-то расхаживает. Утренний стакан «Седого графа» мог вернуть мне хотя бы нейтральное отношение к этой (вычеркнуто цензурой )жизни, но на моей кухне наглая захватчица пила из моей любимой кружки мой чай.

Смутно помню, что я там говорил или рычал Екатерине Ивановне, зато отчетливо – круглые глаза обиженного ребенка, который не понимает, за что его наказали.

* * *

Утро опять было солнечное. А когда тебя будит солнце, а не будильник, совершенно невозможно встать в плохом настроении.

Сначала я пришла в ужас от того, что спала в одежде. Но быстро сообразила, что у меня с собой сумка с вещами и мне есть во что переодеться. На кухне я видела гладильную доску с утюгом, впереди еще час времени, в ванной – все необходимое, и я отправилась приводить себя в порядок.

Выйдя из ванной, начала понемногу соображать. Почему не позвонила Наташка? Я рысцой побежала в комнату, схватила телефон и… обнаружила три пропущенных звонка. Оказывается, когда я заснула на телефоне, то нечаянно – видимо, собственным ухом – отключила звук. Вот ужас! Что бы теперь я Наташке ни рассказывала, она мне все равно не поверит. Пропасть на две ночи подряд!

Зато я выспалась. Редко мне в Москве удается так замечательно выспаться, причем два раза подряд. Просто непозволительная роскошь.

Сладко потягиваясь, я пришла на кухню, отработанным движением стукнула чайник, включила радио, с удовлетворением выслушала, что в Москве девять часов, температура воздуха плюс двадцать и осадков не предвидится.

Подожду еще полчасика, и можно звонить Наташке. Потому что если я это сделаю сейчас, то разбужу ее и мне мало не покажется. А мне и так мало не покажется, так пусть подружка лучше выспится, может, это как-то смягчит мою участь.

Я как раз наливала себе чай в большую желтую кружку, когда дверь на кухню открылась и вошел Сергей.

Честно говоря, я уже настолько чувствовала себя как дома, что о существовании хозяина квартиры почти забыла.

– Привет! Я не ожидала, что ты так рано вернешься! Ты же мне разрешил переночевать? Чаю хочешь?

И только тут я обнаружила, что Сергей несколько не одет. И выглядит совершенно сонным. Вряд ли он пришел в таком виде.

– Ой. А ты, что, спад здесь? А где? Ой, а я твою кровать заняла. А я не слышала, как ты пришел…

Сергей треснул по приемнику, тот замолчал. Схватил в руки чайник, протянул руку к желтой кружке, увидел, что она полная. Сначала отдернул руку, как от ядовитой змеи, потом выплеснул мой чай в раковину и демонстративно налил себе еще раз.

Если бы я могла, с удовольствием скукожилась бы под его взглядом, превратилась в комарика и вылетела в окно. Но я не волшебница. Поэтому пришлось бочком пробираться к двери, протискиваться между столом и хозяином квартиры. И при этом поддерживать полотенце, которое уже давно грозило с меня свалиться.

Я не могла ничего не уронить. Такое противоречило бы всем законам физики и здравому смыслу. И, я считаю, то, что это оказалась просто сахарница, – большая удача, просто нечеловеческое везение. Она даже почти и не разбилась, и сахара там было не очень много… Но все это мне пришло в голову уже потом, а в тот момент, когда сахарница упала, я одеревенела от ужаса, а Сергей издал утробное шипение. В какую-то секунду мне показалось, что он меня сейчас стукнет. И я сбежала. Не рассуждая, не думая, как это выглядит со стороны, не попрощавшись, не извинившись, не поблагодарив «за все». Рванула в комнату, натянула вчерашнюю одежду, схватила сумку и выскочила за дверь. И только вызвав лифт, наконец не то чтобы вздохнула с облегчением, но с наслаждением выдохнула.

Наташка в итоге открыла мне дверь. Я всего-то раз двенадцать и позвонила. Но (чем хороша Наташка утром) никаких объяснений не потребовала, ничего не высказала. Впустила и молча ушла досыпать.

А я решила все-таки попить чаю. Как выяснилось, руки предательски тряслись, поэтому, справившись с чайником, я решила, что краситься пока рано. Еще карандашом в глаз попаду! Нужно почитать что-нибудь успокаивающее. На третьей странице увлекательной книжки – к сожалению, не помню ее названия – я поняла, что совершенно не понимаю, что читаю. А все потому, что мысленно прокручиваю возможные варианты утреннего разговора. Как всегда, с запозданием в голову начали приходить остроумные реплики, язвительные ответы, слова, которые могли разрядить обстановку, слова, которые могли бы уничтожить собеседника… Жалко, что этого никто-никто не оценит.

– Ночью нужно было спать! На выставку-то поедешь?

Я аж подпрыгнула от неожиданности. Надо мной стояла Наталья, уперев руки в боки.

– Я спала. Поеду. Только утюг дай.

– С утюгом поедешь?

– Ага. Буду им от всяких паразитов отбиваться. И милиционеров.

– Давай быстро. Через двадцать минут выходим.

Через двадцать минут мы действительно вышли, а по дороге я поведала Наталье о двух днях, которые провела в Москве.

– Что, правда не приставал?

– Совсем. Даже не намекал.

– Импотент, наверное.

– Да нет. Не может быть. У него, очевидно, куча теток в квартире перебывала.

– Ну, правильно, по одному разу можно хоть весь город привести. Потому и куча, что приходится каждый раз новую искать.

Мне стало даже как-то неловко за Сергея. Несмотря на обиду, не могла я так его заклеймить. Импотент? Почему-то я была уверена, что это не так.

– Ладно, черт с ним. Не знаю, как обычно, а в последнюю ночь у него точно что-то не сложилось. Даже мое присутствие не могло бы довести человека до такой ярости. Не может мужик после ночного свидания проснуться, скрежеща зубами от злости. Либо оно не состоялось, либо прошло из рук вон плохо.