Книга Крутой мэн и железная леди - Елена Арсеньева

Николай видел, что Гришкины руки пусты. Наверное, бросилпистолет там, во дворе. Так что теперь бояться нечего. Хотя… хотя, пока ониехали сюда, он даже не подозревал, что у Гришки есть пистолет.

Может, и сейчас прячет под курткой? А сколько быловыстрелов? Два? Три? Или всю обойму выпустил?

Нет, не вспомнить. Николай сам чуть не умер от страха, когдауслышал стрельбу, а главное, когда понял, кто стреляет…

Новый «БМВ», за которым они сюда притащились, стоял уобочины. Хорошо они его вели, можно спорить, тот мужик даже не заподозрилслежки. Может, он даже и не успел понять, что его кокнули! Царство емунебесное? Или нет? Интересно, Гришка его убил или только ранил? Во дворе что-тоорут, но не разберешь, что именно. Наверное, сейчас будут милицию вызывать и«Скорую».

– Поехали!

Надо же, у Гришки рожа совершенно безумная. Наверное, онвпервые кого-то мочканул… Николай слышал, будто в первый раз это трудно. Хотя впервый раз вообще всё трудно. Даже рюмку выпить. Недаром говорят: первая колом,вторая соколом, третья мелкой пташкою. Но Гришка что-то очень уж трясется.Интересно, как парень еще работать сегодня собирается, в таком-то состоянии?Или не собирается?

Ладно, хватит его дразнить. В самом деле, пора отсюдаубираться, пока кто-нибудь не заметил, что около этого дома, когда во дворестреляли, стоял приметный такой светлый фургончик. Да еще эти буквы на боку…

Черт, как бы не вляпаться в историю!

Николай вскочил за руль.

Оглянулся в салон – Гришка сжался в комок на диванчике.

– Куда едем-то?

Прозвучал ответ… очень конкретный.

Да, похоже, парень дошел до полного предела, лишних вопросовему задавать не стоит, можно сильно нарваться. И все-таки удержатьсяневозможно:

– Слушай, а что там за шум такой? Выстрелы? Или мнепослышалось?

И тут же словно что-то ледяное коснулось затылка. Дурак,зачем его злишь? Вот он сейчас как выхватит из-под куртки пистолет, какшарахнет…

Тихо. Потом послышался ломкий голос:

– Какие выстрелы? Ты что? Там мужики машину ремонтировалиоколо гаражей. Это выхлопы…

Ага, учи отца стебаться! Получше ничего не мог придумать?Шоферу рассказывать, как звучат выхлопы!

– Ну да, я так и понял, – ответил Николай как можнонебрежней и завел мотор.

Осторожно обогнул «БМВ», чтобы, не дай бог, не зацепить.

Эх, вот это машина! Такой машины у него вовеки не будет.

Не будет? А что, если… Хозяин-то, судя по всему, не скоро сядетза руль…

Жаль, не обратил он внимания, включил тот мужиксигнализацию, когда выходил с этой своей долговязой лялькой?

Наверное, включил. Он же определенно к ляльке мылился на всюночь, разве мог такую роскошную тачку без охраны бросить?

Да не фиг ли с ней, с этой сигнализацией? Это ведь толькопротив лома нет приема, а что один человек наладил, другой завсегда изломатьможет. Главное, поскорей, поскорей…

– Да, надо спешить, – Николай увеличил скорость. –Проваландались тут, нагреют нас, ох, нагреют, когда приедем!

Гришка молчал.

Николай покосился в зеркальце заднего вида, в которое виднобыло, что происходит в салоне. Но Гришка, гад, словно почуял его взгляд: взялда и задернул шторку, которая отделяла салон от кабины.

Николай только плечами пожал.

Дурень, ну дурень же ты, парень! Дать умному человеку в рукитакой козырь – и думать, что он с него не пойдет? Наи-и-вный, дитя малое…

* * *

– О-о, я больше не могу… – выдыхает Лев сквозь стиснутыезубы и тяжело откидывается на спинку дивана. Его грудь в мятой джинсовойрубашке так и ходит ходуном, как если бы он дважды или трижды пробежался спервого этажа на пятый и обратно, а вовсе не… а вовсе не имел дела с этойкрасивой и, кажется, очень хитрой женщиной. И очень опасной, очень… От этогообщения он не только начал задыхаться – у него даже волосы на затылке взмокли,поэтому он сейчас закидывает руки за голову и ерошит вспотевшую шевелюру. Давнонадо было постричься, дураку. Впрочем, такое ощущение, будь он даже обритнаголо, его лысина сейчас тоже взмокла бы!

Вот же чертова баба! Совершенно заморочила ему голову, доинфаркта, можно сказать, довела… а сама как огурчик!

Лев бросает на нее взгляд из-под ресниц.

И впрямь как огурчик. Платье у нее зеленое, и за эти двачаса беспрерывных разборок в насквозь прокуренной комнате розово-загорелое лицоее, поразившее его в первую минуту живым румянцем, сделалось бледным –натурально огуречного цвета! То есть он ее тоже умудрился хорошенько достать.

Да что проку-то? Что проку-то?! Все, что между ними было,происходило, как говорится, не для протокола!

И, скрипнув от ярости зубами, начальник следственного отделагородского УВД Лев Муравьев в двенадцатый раз (может, на самом деле только вчетвертый, но нынче ночью такая экстремалка происходит во времени ипространстве, что один раз идет за три, все равно как годы при начислениисеверной пенсии!) спрашивает:

– Значит, вы не знаете его фамилию?

Вот сейчас она взмахнет ресницами и, раздув ноздри,вызывающе бросит:

– Не знаю. Не знаю! Сколько раз повторять?!

Все это уже было, и ресницами она махала не единожды, такчто под ее ввалившимися глазами залегли темные тени от осыпавшейся туши.

Что за дешевкой она красит глаза? Уж доходы-то у нее,наверное, не маленькие, могла бы купить тушь качественней, подороже. Или такаяскупердяйка?

Этого Лев Муравьев не знает. Зато заранее знает, что сейчасон снова спросит:

– То есть вы пригласили к себе домой незнакомого человека?

А она воскликнет:

– Да не приглашала я его! Не приглашала, понимаете? Он самза мной потащился!

После этого Лев процедит иронически:

– Не виноватая я, он сам пришел?