Книга Венера Челлини - Наталья Солнцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В прихожей резко, громко зазвонил телефон…
В приоткрытое окно врывались звуки перегруженного транспортом шоссе, летела пыль и лепестки черемухи. На столе у Громова, в его личном рабочем кабинете тоже стояли в высокой хрустальной вазе несколько веточек черемухи. Он не любил заморских цветов, дорогих, красивых и каких-то искусственных, будто восковых – без жизни, без запаха.
Игорь Анатольевич глубоко задумался и не сразу заметил секретаршу, которая уже несколько минут стояла напротив стола с запечатанным конвертом в руках. Всю корреспонденцию, адресованную лично ему, Громов прочитывал сам. Это было его незыблемым правилом.
– Спасибо, Алла Викентьевна, – сказал он секретарше и взял у нее конверт.
Молоденьких девчонок в его фирме было полно – ярких, модных и длинноногих, но секретаршу он себе выбирал не по ногам, а по уму и порядочности. Женщину с такими качествами отыскать было непросто, особенно сейчас. Впрочем, наверное, так было всегда, во все времена.
Алла Викентьевна была коренная москвичка в третьем поколении, умнейшая, безукоризненно воспитанная, интеллигентная дама с докторской степенью и знанием двух языков, немолодая, но удивительно приятная, худощавая, высокая, с проницательными серыми глазами. Гром обожал таких женщин, он, можно сказать, преклонялся перед ними и всегда жалел, что слишком рано женился, не успел найти подходящую спутницу жизни. Приходилось терпеть несколько вульгарную Тамару, супругу, с которой они прожили уже больше двадцати пяти лет. Гром по-своему любил жену – слишком много их связывало: первые трудности в Москве, скитания по квартирам, рождение Маринки, его криминальное прошлое, потом полная риска и страха «деловая жизнь», похороны зятя, происшествие с Артемкой…
Игорь Анатольевич прощал жене неистребимо дурной вкус, явный излишек веса, любовь к золотым побрякушкам, которыми Тамара обвешивалась с ног до головы, полное отсутствие логики, каких-либо интересов, кроме еды и магазинов, и многое другое. Он мог себе позволить заводить молодых любовниц, чем и пользовался время от времени, разгоняя тоску. Но постоянной женщины у него никогда не было.
Бывает, умный человек страдает необъяснимой слепотой, когда дело касается его собственных чувств. Необходим толчок извне, какой-то импульс, побуждающий слепца прозреть. Для Громова таким импульсом послужило приобретение статуэтки «Обнаженная Венера».
Бронзовая богиня, купленная на аукционе, странным образом открыла ему глаза, и он осознал, что тайно влюблен в Аллу Викентьевну, свою секретаршу, не очень молодую и не очень красивую женщину, которая напоминала ему графинь и княгинь с портретов Рокотова, загадочных и немного печальных. Живопись была его хобби: альбомы с репродукциями занимали целый стеллаж в рабочем кабинете и значительную часть домашней библиотеки, которую в основном составляли книги по искусству и серия «Музеи мира». Игорь Анатольевич был частым посетителем музеев и художественных выставок, куда его сопровождала Алла Викентьевна, которая и составляла культурные программы. Они бродили по гулким, пахнущим пыльными портьерами, лаком, старыми холстами и деревом, залам, делились впечатлениями и чувствовали себя удивительно, необъяснимо счастливыми.
До сих пор Громов даже сам себе не признавался, какие чувства испытывает к своей секретарше. Просто она была ему нужна, необходима – каждый день, из месяца в месяц, из года в год. Он дарил ей в праздники дорогие и изысканные подарки, объясняя это собственным хорошим воспитанием, и платил почти такую же зарплату, как и своему коммерческому директору. Алла Викентьевна была предана своему шефу всей душой, и он мог быть абсолютно спокоен за свои тылы.
Странно, но, добившись финансового благополучия, деловой известности и получив возможность отдаваться совершенно другим интересам, Громов почувствовал себя так, словно он всю жизнь занимался чем-то подобным. Весь его путь к вершине был не чем иным, как расширением возможностей заниматься тем, что ему нравится и радует душу. И Алла Викентьевна была частью этого другого, нового мира, к которому он стремился. Если уж быть откровенным до конца, то даже политикой он решил заниматься в значительной степени из-за нее, Аллы, – чтобы стать для нее более интересным и привлекательным.
Никто не догадывался о его истинном отношении к секретарше, кроме Дениса Аркадьевича. Однажды, за очередной партией в шахматы, у них зашел разговор о женщинах.
– Чудесные игрушки! – сказал Матвеев, поднимая на Громова глаза после очередного удачного хода.
– Шахматы? – не понял тот.
– Да нет, что вы! Я о женщинах…
Денис Аркадьевич откинулся на спинку плетеного кресла и прикрыл глаза рукой. Все его жесты напоминали Громову прекрасно разыгрываемый спектакль под названием «Московский барин».
– Курите?
Громов взял из шкатулки длинную сигару с золотым ободком. Дым хорошего табака отвлекал его от мрачных мыслей о неизбежном проигрыше, который вновь обозначился на инкрустированной слоновой костью шахматной доске. «Так и комплекс неполноценности может развиться», – недовольно подумал он.
– Как вы считаете, кого предпочитают женщины? Побежденных или победителей?
Денис Аркадьевич как будто прочитал мысли гостя. Громов немного растерялся.
– Ну… судя по всему, победителей…
– Всегда ли? – улыбнулся Матвеев, выпуская дым сигары вверх, в рассеянную голубизну неба. – Женщины бывают разные, как и мужчины: сильные и слабые. Я вообще считаю, что это основное отличие в людях. Так вот: женщины послабее предпочитают проигравших – им можно выражать сочувствие, поддерживать и становиться им нужными, постепенно приобретая таким образом власть над мужчиной-неудачником.
Громов поморщился. Ему не нравилась тема, унижающая достоинство мужчин. Но было интересно послушать Матвеева. Игорь Анатольевич был старше своего собеседника, хотя иногда казалось, что все как раз наоборот. И Денис Аркадьевич представлялся Громову мудрым и хитрым змеем-искусителем, жившим вечно.
– Какие женщины, по-вашему, любят победителей?
– О! – Матвеев поставил локти на стол и сложил пальцы рук в замок. – Победителей любить сложно! Женщины, которые отваживаются на такое, предпочитают любить своих кумиров тайно, обожать их из-за кулис, никогда открыто не появляясь на сцене. Потому что как именно будет развиваться действо, никто не знает. Невинный фарс может перейти в драму, а драма – в трагедию! Или наоборот!
Денис Аркадьевич засмеялся одними губами, тогда как его глаза внимательно наблюдали за собеседником.
– А вы каких партнеров предпочитаете? – поинтересовался Громов.
– Я? Сильных, конечно! Игра всегда интереснее, когда противник достойный. Подавленными и побежденными людьми легче управлять… Они слушаются, но это быстро надоедает. Если люди независимы, на них трудно, а часто и невозможно воздействовать силой. Вот тут-то как раз и приходится пускать в ход истинное искусство игры!
