Книга Прокурор Никола - Вячеслав Белоусов

– Церквей, что ли? – подал голос Шаламов.

– Кражи в храмах, склепах и даже надругательства в кладбищенских часовнях, – кивнул Серков. – Были случаи значительных хищений в известных церквях столицы, Ленинграда, Киева…

– Но этим же милиция занимается? – не унимался Шаламов. – Их подследственность.

– Начальству, как говорится, виднее, – пожал плечами Серков. – В поручении предлагалось отследить динамику за пять лет, а дела и отказники[3] за последние два-три года даже посмотреть.

– А вот этим занимается прокуратура, – опять вставил Шаламов. – Наверху у вас не знают, что ли?

– Мы не в порядке надзора, Данила Павлович, – нашел в зеркале глаза Ковшова майор, не глянув на его дотошного приятеля. – А сами понимаете, в качестве… ознакомления. Кстати, должен сказать, некоторые выводы дознавателей милиции, мягко выражаясь, не выдерживают критики. Но это, как здесь замечено, ваше дело…

– Менты особенно не церемонятся с мелочевкой, – Шаламов выбросил в открытое окошко окурок. – И подсочинить они мастера.

– Я бы не назвал это мелочевкой. Встретились факты не только курьезные, как говорится, – не согласился Серков, – но и серьезные.

– Это что же за факты? – заинтересовался Ковшов.

– Я о свежих, прошлогоднее, думаю, не стоит ворошить?

Ковшов неопределенно качнул головой.

– В Покровах имели место несколько краж старинных предметов культа. Все в ночное время совершены. Со взломом.

– Что стащили-то? – заерзал на сиденье Шаламов.

– Серебряную утварь. Евангелие, несколько штук, в древних серебряных окладах, потиры такие же, крестики семнадцатого века.

– Чудеса! Неужели попики сами такое добро не растащили? – не удержался Шаламов.

– У меня есть сведения, что пропали вместе с ценностями и некоторые церковные книги из библиотеки самого архиепископа Афанасия.

– А это еще кто такой? – Шаламов посерьезнел.

– Был такой руководитель у наших церковнослужителей. Умер давно. Славился особым интересом к чтению. Рассказывают легенды, будто он книги больше денег ценил.

Ковшов с Шаламовым переглянулись.

– И мы читаем, – только и сказал Шаламов.

– Ну конечно. После революции все книги были реквизированы.

– Экспроприация экспроприаторов, – сморщился Шаламов.

– В нашу центральную библиотеку сдали. В спецхраны, как культурную ценность. В среде библиофилов они многих денег стоят. Состояние, можно сказать.

– А те? Что, украли?

– А те, видно, припрятали. Теперь все ворам досталось.

– Вот на этом жулье и попадется, – уверенно вставил Шаламов.

– Мы отслеживаем сейчас на черных рынках, на книжных развалах, в антикварных лавках. Но пока ничего. И знаете, Данила Павлович, мне кажется, появилась интересная версия.

– Так, так!

– Не простые воры в Покровах были.

– Похоже.

– Тем книжки не нужны. Тем более старинные, греческие да еврейские.

– А эти откуда?

– Так архиепископ тот несколькими языками владел, свободно читал и сам писал. С дюжину иностранных языков знал. И книги такие же собирал.

– Полиглот, а не поп! – восхитился Шаламов.

– Вот мы и сообщили в центр, что у нас, вполне возможно, появились интеллектуальные жулики. Не уголовники, а, так сказать, интеллигенты. Центр как раз этим интересовался.

– И здесь, значит, мы – на белом коне, – не сдержался Шаламов.

– Не понял, Владимир Михайлович?

– Так. Ностальгия, – буркнул тот.

– А что же милиция? – вмешался Ковшов.

– Да, милиция, – вернулся к началу майор. – Отказал дознаватель райотдела по всем фактам хищения.

– Как?

– За отсутствием события преступления. А в пропаже обвинил церковнослужителей.

– Ну, это!.. – вырвалось у Ковшова.

– Бардак, – просто завершил Шаламов. – Узнаю родную и сообразительную. Они мастаки в таких делишках. Не раскрыли ничего, а висяки кому нужны? Вот и сочиняют с потолка.

– А, это уж проблемы вашего ведомства. – Майор, ловко сориентировавшись на местности, бросил шоферу: – Сашок, давай к Морскому садику.

– Надо все эти дела и материалы нам посмотреть, Валентин Степанович, – покачал головой Ковшов. – Поотменять постановления к чертовой матери!

– Я их вам направлю, Данила Павлович, мы уже закончили с ними работать. Лежат стопочкой, дожидаются.

– А убийство-то при чем? – Шаламов задымил новой сигаретой.

– Убийство? – Серков задумался на некоторое время. – Убийство это как снег на голову! Наверное, это отдельный разговор, Данила Павлович?

– В общих чертах, в общих чертах… Своими, так сказать, соображениями поделитесь.

– Версии есть какие? – закашлялся Шаламов.

– Михалыч, ты бы бросил дымить, – посоветовал ему Данила. – Подымается уже наша машина от дыма. Взлетим того и гляди.

– Быстрей домчимся, – хмыкнул Шаламов, но сигарету в окно все же выбросил. – Так версии есть?

– Версии? – обернулся к ним Серков. – Сегодня в склепе при храме нашим сотрудником… во время проведения оперативных мероприятий обнаружен труп церковнослужителя…

– Кого? Попроще нельзя? – Шаламов наклонился к Серкову.

– Монаха или послушника, – уточнил Серков. – Сами еще не знаем. Суматоха там, в церкви. Волошин, наш опер, похоже, задержал подозреваемого, но оставить его одного не может. И поручить некому. Послал первого встречного, чтобы тот сообщил мне о происшествии. Никакой цельной информации, естественно, нет. Марасев принял решение: без прокуратуры не выезжать. Вот и мыкаемся уже с час-полтора – то к Колосухину, то вот за вами…

– А послушник?..

– Послушник, по их понятиям, это верующий, проходящий экзамен на попа! – повысил голос майор, уже не сдерживаясь.

– Ну, а почему сразу убийство? – допытывал неугомонный Шаламов.

– Нож в спине! Ножевое ранение!

– Во как… Да, не попляшешь…

– Не до плясок!

– Понятное дело. А сотрудник ваш не вора поджидал?

– Вроде того, Владимир Михайлович, вроде того. – Серкову, чувствовалось, надоели колкости и въедливость Шаламова, и он обратился к Ковшову: – Вот и подъехали. Подышим воздухом, Данила Павлович, пока Владимир Михайлович сбегает за своим кримчемоданом.